Две судьбы. Книга 1. Шантаж - Семен Малков Страница 12

Казенная зимняя дача в Серебряном бору утопала в снежных сугробах. Воздух был чист и прозрачен. В жарко натопленной горнице второго этажа, занимаемого Григорьевыми, зима не ощущалась.

– Не знаю, дорогая, что и делать, слишком балует Иван Кузьмич Светочку, – посетовала Вера Петровна соседке с первого этажа – они сдружились за два года, пока пользовались этой дачей. – Боюсь, испортит дочку. Представляете? Света подралась в садике с подружкой, отняла у нее куклу. Будто ей своих мало! Просто не верится! Не узнаю свою добрую, отзывчивую малышку. Раньше на нее никогда не жаловались.

– Может, кто-то из детей на нее оказывает дурное влияние? – предположила приятельница: хорошо зная девочку, она тоже была удивлена.

– Вот скоро придет машина, поеду к заведующей, выясню. Тут явно какое-то недоразумение! – И Григорьева решительно поднялась из-за стола – пора собираться в дорогу.

– Хотя, может быть, вы и правы, – задумчиво проговорила она, провожая соседку к выходу. – Раньше Светочка была со мной всегда искренней, а теперь и врать научилась. Набедокурила, а признаться не хочет. «Не виновата, – говорит, – не отнимала». А ведь все видели! Нужно браться за нее всерьез. Научить отвечать за свои поступки! Вот и машина сигналит. Вернусь – все вам расскажу.

Помахав на прощание соседке, Вера Петровна стала одеваться. «Пожалуй, прихвачу для заведующей коробку конфет», – деловито решила она.

Перед приездом Григорьевой Лидия Сергеевна привела к себе в кабинет Свету.

– Заходи, не бойся! – Она ласково усадила девочку в кресло. – Скоро приедет твоя мама, и мы все выясним. Я знаю, ты ни в чем не виновата. Ты и не думала отбирать чужую куклу. Наденька мне все рассказала, во всем призналась. Бедняжка раскаивается в своем дурном поступке и больше никогда так не будет. Но у меня к тебе большая просьба. – Розанова, изобразив добрую улыбку, погладила девочку по головке. – Не выдавай Наденьку! Иначе ее исключат из садика, и даже я не смогу помочь. – Она помолчала. – У тебя доброе сердечко, знаю. Ты мне с самого начала понравилась больше других девочек. Правда-правда, – льстила она, умильно воззрившись на Свету. – А с твоей мамой мы решим все по-доброму, Никому не будет плохо, – заверила она. – Тебе не придется говорить неправду, – только помолчи, когда я буду беседовать с мамой.

Зазвонил телефон.

– Что, приехала? Проводите, пожалуйста, ко мне! – попросила она в трубку. И не скрывая беспокойства, сообщила Свете, глядя на дверь с тревогой и любопытством: – Вот и твоя мама пожаловала!

Григорьева решительно вошла в кабинет – и, едва взглянув на новую заведующую, застыла в изумлении. Да, не ожидала... В свою очередь, увидев и узнав Веру Петровну, Розанова изменилась в лице и как ужаленная выпрыгнула из кресла.

– Невероятно! Глазам своим не верю! Ты?! Какими судьбами, зачем здесь? – растерянно бормотала она, лихорадочно соображая, что от нее понадобилось бывшей подруге. Потом овладела собой и с самоуверенным выражением важно опустилась в кресло. – Конечно, я рада твоему приходу, Вера. – В тоне ее прозвучало деланное радушие. – Столько лет не видались! Но, прости, сейчас поговорить нам не удастся: вот-вот мама этой девочки войдет. Особа важная, ждать нас с тобой не будет!

Григорьева – она уже оправилась от неожиданности – усмехнулась:

– Не стоит беспокоиться, Лида. Особа, которую ты ждешь, – это я, а Светочка – моя дочь! Да приди ты в себя! – потребовала она, видя, что Розанова близка к обмороку.

Лидия Сергеевна, несколько секунд пребывавшая в шоке, последовала ее призыву, судорожно вздохнула; сознание ее прояснилось.

– Ну конечно же, Григорьева, – с трудом выговорила она, как бы обращаясь к самой себе. – Как я раньше не догадалась? Знала ведь, что ты вышла за Ивана, и его потом перевели в обком. Но ведь Григорьевых в России почти как Ивановых... Ну никогда бы не подумала, что Ванька Григорьев так высоко взлетит! Вот она, фортуна! – воскликнула она, не скрывая жгучей зависти. – Ты вышла замуж от тоски, а теперь – высокопоставленная дама! Я – вроде бы по любви, но по уши в дерьме! Да что это на меня дурь напала?! – спохватилась Лидия Сергеевна. – Кто старое помянет – тому глаз вон! Мы же, Вера, лучшими подругами были!

Вера Петровна сумела отогнать невольно нахлынувшие горькие воспоминания. Но категорически отвергла предложенный Розановой интимный тон.

– Насчет «лучших подруг» – не слишком ли... нахально сказано? Ведь я давно знаю правду, Лида. Но когда мне стало известно о твоих подлых интригах, поздно уже было. Не скрою, много горя хлебнула я по твоей милости.

– Ну полно, Вера! Тебе ли жаловаться на судьбу? – вполне искренне возразила Лидия Сергеевна. – Не сердиться, а благодарить ты меня должна, что увела я Розанова, не дала порвать с женихом. Степан же оказался ничтожеством. Нет мне с ним жизни! Довольна?

– Могу согласиться с тобой только в одном, – серьезно откликнулась Григорьева, пропустив мимо ушей последнее откровение Лидии. – Ваня меня не подвел. Женился, не стал слушать деревенских сплетен. Ни разу меня не попрекнул. Счастье мое не в том, что он многого достиг, – она это подчеркнула, холодно взглянув на бывшую подругу. – Оказался прекрасным мужем и отцом.

– То, что было, – быльем поросло! – твердо заключила Григорьева, давая понять: прошлое ее больше не волнует. – Иди, солнышко мое! – обратилась она к дочери. – Поиграй пока с детьми! А мы тут разберемся во всем.

Света, истомившаяся за время непонятного для нее разговора взрослых, охотно выскочила из кабинета. Розанова взглядом проводила девочку – и ее вдруг осенило.

– Вот это да! – Она хлопнула себя по лбу. – Только сейчас до меня дошло, почему мордашка твоей Светы с самого начала показалась мне такой знакомой: она же вылитый Степа! Так ты говоришь, Иван – образцовый отец? – со спокойной наглостью продолжала она, как бы размышляя вслух. – Неужели, Вера? Ведь Степан даже не подозревает!

Вера Петровна внутренне похолодела – не сумела скрыть своего испуга. Розанова поняла: попала в точку! Опомнившись и решив, что отрицать очевидное бесполезно, Григорьева, стараясь держать себя в руках и казаться спокойной, тяжелым взглядом смотрела Лидии в глаза.

– Глубоко ошибаешься, если думаешь, что буду говорить с тобой на эту тему. – Она как-то особенно четко произносила каждое слово. – Ведь ты не глупа, отлично понимаешь, что эта неожиданная встреча создает для нас проблемы. Будь поосторожнее, а то не поздоровится! – И Вера Петровна умолкла, всем своим видом показывая: продолжения разговора не будет.

– С дочкой я сама разберусь, – бросила она небрежно, поворачиваясь, чтобы уйти. – Мне кажется, нам обеим есть над чем подумать, Лидия Сергеевна, – перешла она на официальный тон. – На сегодня с меня достаточно! – И, не прощаясь, не ожидая, чтобы ее проводили, направилась к выходу.