Ничто не случайно - Ричард Бах Страница 12

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО первым делом загорелся Пол Хансен. Он полностью закупорился в своем спальном мешке, а из верхней его части, как раз из-под краешка его шляпы вилась струйка дыма.

– ПОЛ! ТЫ ГОРИШЬ!

Он не пошевельнулся. После короткой напряженной паузы он ответил:

– Я курю сигарету.

– С самого утра? Еще до того, как подняться? Парень, я уж было подумал, что ты горишь!

– Послушай, – сказал он, – не доставай ты меня с этими сигаретами.

– Ладно, извини.

Я обвел взглядом помещение, и с этой низкой точки оно больше было похоже на давно не чищенный мусорный ящик, чем когда-либо. В центре комнаты стояла чугунная дровяная печка.

Выбитая на ней надпись гласила Теплое утро, а вытяжные отверстия смотрели на меня глазами-щелочками. Впечатления особого уюта эта печка на меня не произвела.

Вокруг ее чугунных ног по всему полу валялись наши запасы и экипировка. На одном из столов было несколько старых авиационных журналов, календарь компании, производящей инструменты, с очень старыми фотографиями девиц, запасной парашют Стью с прикрепленным к нему альтиметром и секундомером. Непосредственно под ним находилась моя красная пластиковая сумка для одежды, застегнутая на молнию, с прогрызенной в ней дырой размером с четвертак… В МОЕЙ ОДЕЖНОЙ СУМКЕ БЫЛА ДЫРА! Не одна неприятность, так другая.

Я соскочил с постели, схватил сумку и расстегнул замок. В сумке под бритвенным прибором, джинсами и пакетиком бамбуковых ручек лежали мои неприкосновенные запасы: плитка горького шоколада и несколько пачек сыра с крекерами. Один квадратик шоколада был наполовину съеден, исчезла также одна сырная прослойка из пачки крекеров с сыром. Сами крекеры остались нетронутыми.

Мышь. Та самая вчерашняя мышь, сидевшая под ящиком с инструментами. Мой маленький приятель, чью жизнь я спас от зверства Хансена. И эта мышь сожрала мой неприкосновенный запас!

– Ах ты тварь! – яростно пробормотал я, скрипнув зубами.

– Ты чего это? – Хансен, не оборачиваясь, курил свою сигарету.

– Ничего. Мышь сожрала мой сыр.

С дальней кушетки вырвался большой клуб дыма.

– МЫШЬ? Та самая вчерашняя мышь, про которую я говорил, что ее надо выбросить на улицу? А ты ее пожалел? И эта мышь слопала твою еду?

– Да, немного сыра и немного шоколада.

– А как же она до нее добралась?

– Она прогрызла дырку в моей одежной сумке.

Хансен еще долго хохотал и не мог остановиться.

Я натянул толстые шерстяные носки и высокие ботинки с вшитым в голенище ножом.

– Если я еще раз увижу эту мышь рядом с этой сумкой, – сказал я, – она получит шесть дюймов холодной стали, я тебе это гарантирую, и дело с концом. В последний раз в жизни я заступался за мышь. Ладно еще, если бы она сожрала твою идиотскую шляпу, Хансен, или зубную пасту Стью, или еще что-нибудь, но мой сыр! Боже правый! В другой раз, детка, холодная сталь!

За завтраком мы в последний раз угощались «тоостами» Мэри Лу.

– Сегодня мы тронемся в путь, Мэри Лу, – сказал Пол, – а ты так и не пришла и не полетала с нами. Ты упустила удобный случай. Там, наверху очень красиво, а теперь ты так никогда и не узнаешь из первых рук, как выглядит небо.

Она ослепительно улыбнулась.

– Красиво-то красиво, – сказала она, – да только живет там довольно дурацкая компания.

Вот что, стало быть, думала о нас наша очаровательница. Я был в какой-то мере уязвлен.

Мы уплатили по счету, распрощались с Мэри Лу и поехали в аэропорт на пикапе Эла.

– Как, по-вашему, вы не могли бы вернуться в наши края шестнадцатого-семнадцатого июля? – спросил он. – У нас состоится Пикник Пожарников. Здесь будет уйма народу, и многие с удовольствием покатаются на самолетах. Мы были бы очень рады, если бы вы вернулись.

Мы начали укладывать горы нашего имущества в самолеты. Крылья Ласкомба закачались, когда Пол накрепко привязывал коробки с фотоаппаратурой к каркасу кабины.

– Трудно сказать, Эл. Мы не имеем представления, где будем к тому времени. Но если мы будем где-нибудь поблизости, мы, конечно, вернемся.

– Буду рад вам в любое время.

Итак, было утро среды, когда мы поднялись в воздух, сделали прощальный круг над мастерской Эла и над кафе. Эл помахал нам рукой, а мы на прощанье покачали крыльями, но Мэри Лу была занята, или ей было некогда обращать внимание на дурацкую компанию, живущую в небесах. Мне все еще было обидно.

И Райо остался позади.

И весна сменилась летом.