Халява для лоха - Ирина Майорова Страница 12

Вот уже четверть часа в кабинете Ненашева стояла мертвая тишина. Аня несколько раз на цыпочках подходила к двери и прикладывала к ней ухо. Ни звука, ни шороха.

В четыре пятьдесят в приемную вошел Чухаев. Кивнул на дверь:

– Спрашивал?

– Нет, – помотала головой Анечка, – он вообще как будто умер…

– Аня! Срочно Статьева!

От прозвучавшего из селектора голоса и секретарша, и главный юрист вздрогнули.

Девушка дрожащими пальцами нажала несколько кнопок:

– Вадим Федорович! Аркадий Сергеевич вызывает.

Начальник службы безопасности Статьев появился через пару минут и, кивнув на ходу Чухаеву, зашел в кабинет.

– Аня, может, напомните шефу, что я здесь. Велел к пяти быть, – попросил Чухаев и с неприятным удивлением обнаружил в своем голосе заискивающие нотки.

Девушка склонилась над микрофоном:

– Аркадий Сергеевич, тут Чухаев дожидается…

– Скажи: он мне не нужен.

Чухаев побледнел. Раздавшаяся из селектора фраза прозвучала, как приговор.

Шеф предложил коньяк, и полковник сделал вывод: разговор будет долгий и серьезный. Ненашев не спешил его начинать, пустившись в рассуждения о вкусовых качествах напитка, презентованного французскими партнерами. О деле он заговорил только после третьей рюмки:

– Слушай, полковник, помнишь, ты рассказывал об одном психотропном средстве?

– Да-а, – нехотя протянул Статьев, – что-то такое было.

Он не раз уже пожалел, что, здорово перебрав, рассказал об этом суперзасекреченном некогда генерале и его разработках, продемонстрировав Ненашеву свои связи и информированность. Вспоминая свое пьяное бахвальство, ругал себя последними словами и, конечно, надеялся, что Ненашев давно об этом позабыл.

– Давай, полковник, не крути. Ты говорил, что генерал – один из разработчиков препарата, который стирает у человека память.

Статьев молчал.

– А еще тебе твой отставной генерал проболтался, будто готовит испытание своего препарата… Вспомнил?

– Вспомнил… – пробормотал Статьев.

– А я и не забывал. И внимательно отслеживал, что в прессе про «безымянных» появлялось. Тогда в течение года человек тридцать в разных городах менты или «скорая» на улицах подобрали…

Статьеву про «безымянных» было известно не меньше. Он тоже те публикации и телепередачи видел. В 2001-м не было, наверное, ни одного издания и ни одного канала, которые бы по этой теме не прошлись. Люди, которых находили в разных уголках страны – от Питера до Хабаровска, – не помнили про себя ничего: ни имени, ни фамилии, ни где родились, ни где живут. Но навыки к счету, письму, способность заниматься ремеслом, которому были обучены, сохранили. Психиатры, психологи и прочие доктора-профессора головы тогда сломали, пытаясь понять природу не встречавшейся доселе формы амнезии. Помнил Статьев и передачу «Жди меня» или как ее там… «Ищу тебя», в которой показали сюжет с одним из таких «безымянных». А в следующем выпуске этот горемыка уже встретился с семьей, которая прилетела в Москву из Омска. Жена тогда в камеру рассказала, что полгода назад ее Петя ушел из дома утром на работу – и пропал. Его объявили в розыск, родственники все морги не только в Омске, но и в окрестных городах и селах объездили, среди неопознанных трупов искали. Мужик как в воду канул. Нашли его в подмосковном лесу. Грибники. Взяли с собой, а в Москве сдали в отделение милиции. Стражам порядка не составило труда понять, что не имеющий при себе документов мужик не косит под сумасшедшего и что с памятью у него дей­ствительно большие проблемы. Так «найденыш» оказался в психиатрической клинике, где в медкарту, в графу ФИО записали: «Неизвестный». Безымянным-бесфамильным он провел в клинике полгода, и, сколько ни бились доктора, восстановить память у пациента не удалось. Понемногу, но путано и отрывками Петя стал вспоминать свою прошлую жизнь уже дома, в кругу родных. А после телепередачи на телевидение и в газеты стали обращаться доктора-психиатры из разных клиник: оказалось, таких «неизвестных» по домам скорби – десятки. И все они обнаружились в разных концах страны примерно в одно и то же время. В институте Сербского и психбольнице Ганнушкина по такому поводу даже симпозиумы провели: уж больно странная, не описанная в медицинской литературе форма амнезии у всех этих граждан наблюдалась.

– Сергеич, с чего это ты вдруг весь этот разговор завел? – зло оборвал шефа Статьев.

– Пора тебе, дорогой полковник, начать отрабатывать свое жалованье. Мне нужно, – чеканя каждое слово, ставил задачу Ненашев, – чтобы ты нашел генерала и купил у него это средство, получив заодно подробные инструкции по применению.

– Да ты чего, Сергеич?! Он меня тут же по­шлет к такой-то матери, и я туда не дойду, потому что ребятки генерала меня просто уроют!

– А ты ему столько денег предложи, чтобы у него адрес этой матери в горле застрял!!! – заорал Ненашев.

Статьев бровью не повел, только поинтересовался:

– Ну а зачем тебе это средство, можешь сказать?

Ненашев недобро прищурился:

– Ты уверен, что хочешь это знать?

Полковник покачал головой.

– Крайний срок, когда препарат должен лежать у меня на столе, – вечер воскресенья.

– Этого воскресенья? – оторопел полковник. – Отпадает! Я генералу уже с полгода не звонил! Он мог номер мобильного сменить. Я с ним даже о встрече договориться не успею.

– Захочешь – успеешь!

Когда за Статьевым закрылась дверь, Аркадий Сергеевич отодвинул в сторону рюмки, из которых они с полковником пили коньяк, взял большой тонкостенный стакан и вылил в него все, что оставалось в бутылке, грамм двести, не меньше. Ненашев выпил залпом, крякнул и потер костяшками указательных пальцев по­влажневшие глаза.

И тут же из черноты, как кадры из кинопроектора, начали выскакивать картины: вот Стас, красивый, элегантный, что-то шепчет на ухо Инге, а потом игриво кусает ее за мочку; вот он же, растерянный и испуганный, стоит посреди кабинета следователя и кричит: «Аркадий, ну скажи ты им, что я не мог! Не мог я так тебя и агентство подставить! Прошу, подумай, почему эти проклятые векселя подделками оказались?!»; а вот Ольга хватает Ненашева за руку и, по-собачьи заглядывая в глаза, молит: «Помогите, ему нельзя на зону, он там пропадет…»