Деньги - Поль-Лу Сулицер Страница 11

Это какой-то дьявольский снобизм.

Ближе к полудню появляется Йоахим. У него обеспокоенный вид, он не решается приблизиться и подает мне какие-то знаки, которые трудно понять. Видимо, это означает, что он заботится обо мне. Мы обедаем прямо на обочине дороги под палящими лучами солнца. Естественно, я уже еле держусь на ногах или почти еле держусь. Меня качает от усталости, уже целые сутки я не держал ничего во рту, не спал, провел ночь в сражении с гадкими гусеницами и в ожидании разбойного нападения со стороны сокамерников. Всякий раз, когда я думаю о предстоящей ночи, которая неизбежно будет похожа на предыдущую, я близок к обмороку.

Где-то около трех часов неподалеку от нас останавливается небольшой «остин». Из него выходит полицейский Вамаи.

– Вы согласны, Симбалли?

Желание ударить его. Даже больше: размозжить ему голову камнями, а потом топтать его труп ногами.

– Но не на пять тысяч.

Он разворачивается, всем своим видом показывая, что возвращается в машину. Чувствую, как подступает ком к горлу. Я должен его окликнуть! Еще миг – и я сделаю это. Но он останавливается, потом возвращается:

– Скажем, три тысячи.

У меня ватные ноги, жжение в спине, кружится голова, в глазах на секунду все темнеет. Нет уж, последнее слово будет не за кенийским полицейским. Не торопясь переношу камень из одной кучи в другую, отхожу назад и любуюсь выполненной работой. Делаю так, чтобы он заметил мою забаву.

– Пятьсот. Больше дать не могу, вы это знаете.

– Две тысячи.

– Полторы.

– Две тысячи.

Уже восемь часов, как мы на этой чертовой дороге, и она, по правде говоря, успела мне опротиветь. Я вспоминаю четырех кикуйю, их наглые ухмылки в помойной яме, их пронзающие меня жгучие взгляды, не говоря уже об остальном, не менее омерзительном. Вспоминаю гусениц и после этого вступаю с ним в последнюю схватку:

– Согласен на две тысячи. Но вы дадите мне расписку.

Для него это удар, и он вопросительно смотрит на меня. Я с достоинством объясняю:

– Расписку, в которой вы подтверждаете, что получили от меня деньги. Это для налогового инспектора.

Он не верит своим ушам и задается вопросом, сумасшедший ли я или просто смеюсь над ним.

– Я никогда этого не сделаю, – наконец отвечает он.

– Тогда тысяча.

Пусть делится с судьей как хочет. Я не стану вмешиваться, обещаю.

Вижу по глазам, что сейчас он уступит, и самое трудное для меня в эту минуту – сдержаться, чтобы не прикончить его лопатой. Он спасает свое достоинство:

– Тысяча двести.

Я опираюсь на лопату. От всего этого хочется заплакать. Я отвечаю:

– Согласен.

– Я сделал все, что мог, – говорит мне Йоахим. – Ты же знаешь, что я на мели. К тому же они меня здесь еле терпят. Я предупредил Чандру. Один из его двоюродных братьев – двоюродный брат зятя дяди двоюродного брата судьи, который вынес тебе приговор. Вообще-то они должны были продержать тебя за решеткой неделю. Ты был приговорен к лишению свободы сроком на неделю.

Уже двадцать минут, как я нахожусь в своем номере в отеле White Sands. Как я и ожидал, номер обыскали сверху донизу. Безуспешно, ибо у меня здесь не было ни шиллинга. Свои деньги я держу в банке, немного – на счете, остальные – в индивидуальном банковском сейфе.

– Чандра похлопотал. Он сделал подарок двоюродному брату, и срок лишения свободы сократили до одного дня, который ты и провел за решеткой.

– И вот я на свободе. Спасибо, Йоахим.

– Это все Чандра.

– Его я тоже отблагодарю.

Меня освободили два часа назад. Перед отъездом я решил узнать, в чем обвинялись мои сокамерники. Кикуйю посадили за браконьерство. Что до масаи, с которыми я чувствовал себя в безопасности, то они обвинялись в убийстве. Парни вырезали индийскую семью, расчленив тела на куски с поразительной жестокостью. У меня действительно есть нюх. Я также узнал, для чего служат ямы: в них сажают осужденных на короткий срок, таких как я, а также совершивших тяжкие преступления для ожидания исполнения наказания, таких как масаи. Странная по своему составу компания. Но я уже далек от всего этого. А как иначе, если надо платить налог в тысячу двести долларов. Его, кстати, я оплатил вечером того же дня. На следующий день я возобновляю то, что называю своей работой в аэропорту. Итог – два клиента. Еще один итог: я понял, что случившееся меня не унизило. Повезло? Нет, это действительно произошло со мной. Случившееся лишь закалило меня, избавило от слабости и показало мне наглую и холодную враждебность, о существовании которой я до этого не подозревал. Спад, что последовал сразу за новогодними праздниками, постепенно прекратился; бизнес возобновился. В январе мой доход за вычетом всех расходов приближается к отметке в десять тысяч долларов. Затем, в феврале, он превышает этот рубеж и вдвое увеличивается в марте, когда моя чистая прибыль составляет двадцать пять тысяч долларов, и это несмотря на то, что я продолжаю платить полицейскому и судье тысячу двести долларов и взял в помощники Чанд-ру – он обходится мне в две тысячи долларов в месяц. Он делит свое время между валютными операциями и своей лавкой, куда я привожу клиентов с условием, что Чандра предоставляет им скидку в двадцать пять процентов на все, что они покупают. Разработанная мной к середине марта система комиссионных отчислений распространяется на все торговые точки, владельцы которых согласны выплачивать мне комиссию, и этих точек становится все больше и больше.

Сильная сторона моей системы в том, что, получая двадцать пять процентов от продажной цены, я также беру двадцать процентов от покупной цены (эту вторую комиссию мне напрямую выплачивает покупатель), и, несмотря на двойное отчисление, турист еще и выигрывает. С моей системой он платит за статуэтку, оружие, бивни слона или носорога, любые украшения на тридцать – сорок процентов меньше, нежели он заплатил бы, если бы совершал свою покупку самостоятельно. Короче говоря, я благодетель.

Доход от дополнительной деятельности: на первых порах от полутора до двух тысяч долларов, затем около пятнадцати тысяч в месяц к концу моего пребывания в Кении.

В конце апреля, во время непродолжительной поездки в Найроби, где с помощью двоюродного брата Чандры создается филиал моего обменного бизнеса (который в скором времени станет таким же прибыльным, как и первый), я покупаю в кредит четыре «мини-мока» – маленьких джипа с открытым верхом, которые производит компания British Leyland. Я намерен организовать их прокат в Момбасе. Йоахим, которого сафари, по-видимому, кормит все меньше, соглашается заняться новым бизнесом. Надо признать, что, кроме оружия и умения пользоваться им, автомеханика – одна из редких областей наряду с литургией, где он кое-что понимал. Три недели спустя успех проката автомобилей доказывает, что я был прав. Я решаю расширить начатый бизнес и заказываю еще четыре автомобиля. В общей сложности в конце моего пребывания в Кении Йоахим будет руководить парком из шестнадцати автомобилей.