Красота - это горе - Эка Курниаван Страница 11

– Успокойся, бабушка, японцы своими глазами-щелками Халимунду на карте не разглядят. – Конечно, Деви Аю всего лишь пыталась подбодрить бабушку, но сказала это без тени улыбки.

Город погрузился в отчаяние. Ночной базар закрылся, клуб пустовал. Танцев больше не устраивали, а контору плантации охраняла кучка немощных стариков. Виделись люди только в бассейне – плавали рядом в мертвом молчании. Тем временем из Халимунды исчезли все тамошние японцы. Фермеры и торговцы, один фотограф, пара акробатов из цирка – все вдруг куда-то делись, и поняли люди, что все это время их окружали шпионы.

И только туземцы занимались своими делами, будто происходящее вовсе их не касалось. Возчики, как всегда, ездили в порт, ведь торговля не прекращалась и грузовые суда продолжали прибывать. Крестьяне по-прежнему работали в поле, а рыбаки каждую ночь выходили на промысел. Регулярные войска прибыли в Халимунду, крупнейший порт на южном побережье Явы и возможный пункт для массовой эвакуации в Австралию. Халимунда возникла как рыболовный порт в широком устье реки Ренганис, и мореходство там не было развито. Туда стекались люди и с побережья, и из глубины острова для обмена товарами. Рыбу, соль и креветочную пасту рыбаки меняли на рис, овощи и пряности.

А еще раньше на месте Халимунды был всего лишь клочок заболоченного леса – сумрачная ничейная земля. Принцесса, последняя из рода правителей королевства Паджаджаран ^[21], сбежала в здешний край и дала ему имя. Ее потомки основали здесь селения и города. Сюда ссылали опальных правителей государства Матарам ^[22], а голландцев здешние места вначале вовсе не интересовали: на болотах малярия, с наводнениями бороться невозможно, дороги ужасные. Первый корабль, английский парусник “Ройял Джордж”, зашел сюда в середине восемнадцатого века – не для торговли, а запастись пресной водой. Голландские власти, однако, встревожились, заподозрив, что англичане покупают здесь кофе, индиго, а возможно, и жемчуг или даже переправляют оружие в военный округ Дипонегоро. И наконец прибыла первая голландская экспедиция, чтобы изучить местность и составить карту.

Небольшой голландский гарнизон – лейтенант, два сержанта, два капрала и человек шестьдесят вооруженных солдат – первым обосновался в Халимунде. Было это после восстания принца Дипонегоро ^[23], когда ввели “систему принудительных культур” ^[24]. Еще до гарнизона, до того как голландцы вынудили местных сажать какао, основными товарами были кофе и индиго, их перевозили по разделяющему Яву тракту в Батавию. Дело было рискованное: товар быстро гнил, а на дороге страшно досаждали разбойники. Когда в Халимунде разместился гарнизон и открылся порт, товары стали сразу грузить на корабли и отправлять на продажу в Европу. Проложили широкие улицы, чтобы проходили повозки и фургоны. Для защиты от наводнений прорыли каналы, в порту построили склады. И хотя по значению Халимунда всегда уступала северным портам, колониальные власти обратили на нее внимание, и порт наконец открыли для частной торговли.

Первой в городе начала работать Голландская Ост-Индская судоходная компания, владевшая парусниками. Стали открываться и частные склады, особенно когда остров пересекла с запада на восток железная дорога. Однако расцвета здешняя торговля так и не достигла – колониальные власти, разместив здесь первый гарнизон, превратили Халимунду в форпост. Сделано это было из стратегических соображений: в случае войны единственный крупный порт на южном побережье мог бы служить лазейкой для эвакуации голландцев в Австралию, минуя Зондский пролив и пролив Бали.

Вдоль берега стали строить бастионы, установили пушки для защиты порта и города. На вершинах лесистых гор, на том самом мысе, где жила когда-то принцесса королевства Паджаджаран, выросли дозорные вышки. В городе разместили сотню артиллеристов. Спустя два десятка лет установили двадцать пять пушек Армстронга, а расцвет оборонной мощи пришелся на начало двадцатого века, время строительства новых казарм. Много новшеств появилось тогда в Халимунде: публичные дома, закрытые клубы, больницы, попытки искоренить малярию – и в город хлынули голландские торговцы; многие завели здесь плантации какао и обосновались на долгие годы.

В начале войны, когда Германия захватила Голландию, все военные объекты Халимунды были усовершенствованы, в город ввели еще больше солдат. Затем по радио объявили, что японцы потопили два английских военных корабля, “Принц Уэльский” и “Рипалс”, а Малайский полуостров захвачен врагом. Японцы продолжали свое победное шествие. Вскоре после захвата Малайского полуострова генерал-лейтенант Артур Персиваль, главнокомандующий малайского командования, подписал акт о капитуляции Сингапура, оплота британских сил. Дела шли все хуже и хуже, вплоть до того утра, когда в город прибыл начальник противовоздушной обороны района со страшной вестью: “Японцы бомбят Сурабаю”. В городе остановилась и работа, и торговля. “Надо эвакуироваться, госпожа”, – сказали Марьетье Стаммлер, и ни она, ни Ханнеке, ни Деви Аю не нашлись что ответить.

Город наводнили беженцы – прибывали на поездах, приезжали на машинах, оставив их за городом или бросив на обочине, ждали очереди на теплоход. Около полусотни военных кораблей пришли в порт эвакуировать жителей. Всюду царил хаос, поражение Ост-Индии казалось неминуемым. Узнав точно, когда им можно сесть на корабль, оставшиеся Стаммлеры принялись в спешке собирать чемоданы, как вдруг Деви Аю огорошила всех: “Никуда не поеду”.

– Не глупи, детка, – увещевала ее Ханнеке. – Японцы тебе тут житья не дадут.

– Что бы ни случилось, кто-то из Стаммлеров должен остаться, – не сдавалась Деви Аю. – Вы не хуже меня знаете, кого нам надо ждать.

Доведенная до слез ее упрямством Марьетье причитала:

– Тебя же в плен заберут!

– Бабушка, меня зовут Деви Аю – всякому понятно, что это туземное имя.

Разбомбив Сурабаю, японцы двинулись к следующей цели, Танджунг Приоку ^[25]. Первыми эвакуировались здешние чиновники. Марьетье и Ханнеке наконец сели на исполинский пароход “Заандам”, ничего не зная о судьбе Теда и оставив Деви Аю по ее же просьбе. “Заандам” перевез уже не одну партию беженцев, но этот рейс для него оказался последним: он и еще одно судно встретились с японским крейсером и были потоплены без боя. Для Деви Аю, мистера Вилли и охраны наступили дни траура.