Десятое декабря - Джордж Саундерс Страница 11

Вскоре она стала для меня всего лишь ничем, и я стал для нее всего лишь ничем. Она, как и Хизер, казалась смущенной, как бы: и что это было такое? Чего это меня понесло с таким мистером Посредственность?

Любил ли я ее? Или она меня?

Нет.

Когда ей настало время уходить, мы пожали друг другу руки. То место, где МобиПак^ТМ был хирургически имплантирован мне в поясницу, побаливало после всех опробованных позиций. К тому же я был абсолютно без сил. К тому же я был в печали. Почему в печали? Разве я не самец? Разве я не оттрахал двух разных девиц шесть раз за день?

И все же, если откровенно, я чувствовал себя печальнее печального.

Наверное, я был печален оттого, что любовь оказалась ненастоящей. Или не вполне настоящей? Я думаю, я был в печали оттого, что любовь могла казаться такой настоящей, а в следующую минуту исчезнуть. И все из-за манипуляций Абнести.

IV

После перекуса Абнести вызвал меня в диспетчерскую. Диспетчерская – это что-то типа головы паука. А его многочисленные ноги – это наши лаборатории. Иногда нас вызывали работать рядом с Абнести в голову паука. Или, как мы это называли, Головогрудь.

– Сядь, – сказал он. – Посмотри в Большую лабораторию № 1.

В Большой лаборатории № 1 я увидел Хизер и Рейчел, сидевших бок о бок.

– Узнаешь? – сказал он.

– Ха, – сказал я.

– Так вот, – сказал Абнести. – Я хочу дать тебе возможность сделать выбор, Джефф. Вот во что мы здесь играем. Видишь этот пульт? Скажем так, ты нажимаешь эту кнопку, и Рейчел получает некоторое количество Жутковерти^ТМ. Или ты нажимаешь эту кнопку, и тогда Жутковерть^ТМ получает Хизер. Понятно? Выбирай.

– У них есть Жутковерть^ТМ в МобиПаках^ТМ? – сказал я.

– У вас у всех есть Жутковерть^ТМ в МобиПаках^ТМ, дурачок, – дружески сказал Абнести. – Верлен добавил ее туда в среду. В преддверии этого эксперимента.

Услышав это, я занервничал.

Представьте себе свои самые неприятные ощущения, усиленные в десять раз. Это и близко не опишет кошмарное ощущение при приеме Жутковерти^ТМ. Когда нам на короткое время в демонстрационных целях давали при его Ориентации, мы получили треть дозы, которая стояла теперь у Абнести на пульте. Я никогда не чувствовал себя так плохо. Все мы такие стонали, опустив головы, как мы вообще могли когда-то думать, что жизнь стоит того, чтобы ее жить?

Даже вспоминать об этом не хочу.

– Так что ты решил, Джефф? – сказал Абнести. – Кто получит Жутковерть^ТМ? Рейчел или Хизер?

– Не могу сказать, – сказал я.

– Ты должен, – сказал он.

– Не могу, – сказал я. – Это будет случайный выбор.

– Ты чувствуешь, что твое решение будет случайным, – сказал он.

– Да, – сказал я.

И это отвечало действительности. Мне было все равно. Как если бы я поместил вас в Головогрудь и дал вам право выбора: Кого из этих двух не знакомых вам людей вы бы хотели отправить в тени долины смерти?

– Десять секунд, – сказал Абнести. – Мы проверяем тебя на остаточную привязанность.

Не то чтобы обе они мне нравились. Честно говорю, мое отношение к обеим были совершенно нейтральным. Я словно никогда не видел – я уж не говорю «не трахал» – ни одну из них. (Им и в самом деле удалось вернуть меня к исходной отметке.)

Но получив раз дозу Жутковерти^ТМ, я не хотел прикладывать руки к тому, чтобы такую дозу получил кто-то другой. Даже если бы мне сильно не нравился этот человек, даже если бы я его ненавидел, все равно бы не хотел.

– Пять секунд, – сказал Абнести.

– Не могу решить, – сказал я. – Случайный выбор.

– Правда случайный? – сказал он. – Окей, даю Жутковерть^ТМ Хизер.

Я сидел молча.

– Вообще-то нет, – сказал он. – Я даю ее Рейчел.

Я по-прежнему сидел молча.

– Джефф, – сказал он. – Ты меня убедил. Для тебя выбор был бы случайным. У тебя и в самом деле нет предпочтений. Понимаю. А потому я могу не делать этого. Понимаешь, что мы сейчас сделали? С твоей помощью? В первый раз. Посредством комбинации ЭД289/290? Которые мы испытывали сегодня? Ты должен признать: ты был влюблен. Дважды. Верно?

– Да, – сказал я.

– Сильно влюблен, – сказал он. – Два раза.

– Я сказал да, – сказал я.

– Но ты только что продемонстрировал отсутствие предпочтений, – сказал он. – Следовательно, у тебя не осталось и следа от двух великих любовей. Ты полностью очистился. Мы высоко подняли тебя, низко опустили, а теперь ты сидишь здесь, испытываешь такие же эмоции, что и до начала нашего эксперимента. Это мощно, это бомба. Мы разгадали вечную тайну. Это все абсолютно меняет! Скажем, кто-то не может любить? А теперь он или она сможет. Мы сможем его заставить. Или, скажем, кто-то влюблен по уши? Или любит кого-то, кого его или ее опекун считает неподходящим? Мы можем сразу поубавить его пыл. Или кто-то тоскует, потому что ему не отвечают взаимностью? Мы вмешиваемся или вмешивается его или ее опекун – тоски как ни бывало. Мы уже больше не корабли на воле волн в том, что касается контроля над эмоциями. И никто больше не отдан на волю волн. Мы видим дрейфующий корабль, поднимаемся на палубу, устанавливаем руль. Направляем его/ее к любви. Или от любви. Вы говорите: «Все, что вам нужно, это любовь»? Пожалуйста, прошу ЭД289/290. Можем ли мы остановить войну? В наших силах безусловно ее замедлить! Солдаты с обеих сторон неожиданно начинают трахаться. Или, при низкой дозировке, становятся супернежными. Или, скажем, имеются два соперничающих диктатора, люто ненавидящие друг друга. Исходя из предположения, что ЭД289/290 позитивно действует в форме таблеток, позвольте мне подсунуть каждому из них по таблеточке. Скоро они начинают облизывать друг друга, а на их эполеты гадят голубки мира. Или, в зависимости от дозировки, они могут начать обниматься. И кто помог нам все это сделать? Ты помог.

Все это время Рейчел и Хизер сидели там, в Большой лаборатории № 1.

– Все, девочки, спасибо, – сказал Абнести в микрофон.

И они ушли, и ни одна из них не знала, как обе они были близки к получению дозы Жутковерти^ТМ после их верчения задницами.

Верлен вывел их через задний ход, то есть не через Головогрудь, а через Проулок, который и не проулок вовсе, а коридор с ковром, ведущий назад в наш Садок. – Ты представь себе, Джефф, – сказал Абнести. – Представь себе, если бы в ту роковую ночь у тебя были преимущества ЭД289/290.

По правде говоря, он мне осточертел: все время говорил про мою роковую ночь.

Я сожалел о той ночи с самого начала, потом стал сожалеть еще сильнее, а теперь так сожалел, что, сколько бы он ни совал мне эту ночь в морду, я уже не мог сожалеть сильнее, а просто думал, что он хер моржовый, и все.