Карибский брак - Элис Хоффман Страница 11

У мальчиков была общая спальня, окно которой выходило на небольшую рощицу банановых деревьев. Отсюда можно было наблюдать, как летучие мыши поедают бананы, их любимое лакомство. Кожуру они снимали ручками, как человечки. Сидя с детьми на кровати, я выслушала рассказы Давида о летучих мышах с красными глазами и острыми зубами, больших, как кошки. Выпорхнув из тени, они садились на оконный карниз и заглядывали в комнаты, облизываясь. Самуил во время этих рассказов забрался ко мне на колени, дрожа и дрыгая ногами. Наклонившись к нему, я сказала:

– Твой брат выдумывает эти истории. Если он видел летучую мышь величиной с кошку, значит, это была кошка. Он, наверное, тогда толком не проснулся и перепутал их.

Самуил, казалось, успокоился. Я поблагодарила мальчиков за то, что они показали мне дом.

– У вас один из самых красивых домов на острове, – добавила я.

– Это мама сделала его красивым, – сказал Самуил.

Когда он отпустил мою руку, я почувствовала пустоту. Они пошли играть, а я направилась дальше по коридору посмотреть комнату месье Пети. В ней было чисто и уютно, стояла огромная кровать красного дерева. С крюка в стропилах свисала антимоскитная сетка. Покрывало на перине было из мягкой хлопчатобумажной ткани бледно-зеленого цвета. По-видимому, месье Пети спал вместе с женой, так как еще одной отдельной спальни я не обнаружила, соседняя комната была детской. Я заглянула внутрь. В комнате было темно. А вдруг я увижу призрак мадам Пети? Ведь я умела вызывать духов, и они порхали над моими протянутыми ладонями.

Наверное, я побаивалась того, что она может сказать мне, поэтому я сжала руки в кулаки. Что, если она предостережет меня против замужества? Или будет ревновать и проклинать?

Я спустилась на первый этаж без всяких помех. Мне так хотелось найти в этом печальном доме какой-нибудь знак, который подсказал бы мне, остаться ли здесь или вернуться домой. В гостиной стояло небольшое белое пианино. Я пробежалась пальцами по клавишам, не нажимая на них. Снаружи об оконное стекло билась пчела, желая попасть в комнату. Из окна открывался вид на море такого же цвета, как глаза Самуила. Возможно, это был тот знак, который я искала.

На кухне служанка готовила суп, держа младенца на руках. Чувствовались запахи мяса курицы и карри. Служанка выложила маисовые лепешки на блюдо и стала пить из чашки горячий чай с бальзамином. Местные жители считали, что в жару надо есть и пить горячее. Оно согревает изнутри, и после этого воздух кажется прохладнее. Я встречала раньше служанку на рынке. Ее звали Розалия, она была афроамериканкой и всегда жила в семье Пети. Говорила она на том же креольско-французском наречии, что и все мы. Когда Розалия отвернулась от плиты и увидела меня, она отступила на шаг. У девочки, сидевшей на ее руках, были золотистые волосы и темно-синие, почти фиолетовые глаза. Малышка помахала мне своими маленькими ручками. Возможно, это был еще один знак.

– Можно мне ее подержать? – спросила я.

Розалия крепко прижала ребенка к груди.

– А что, если вы злой дух? – произнесла она неуверенно.

– Я не дух, я дочь Мозеса Помье. Вы ведь знаете Адель. Она работает у нас.

Она боялась, что мое присутствие в их доме небезопасно.

– А что, если вы пришли, чтобы украсть ее?

– Нет. Меня пригласил месье Пети.

– Он не приглашал вас держать ребенка. Вы сами видите, что хозяина здесь нет. А я есть, и это мое решение.

Я поняла, что, дав обет хозяйке, служанка боится, что ее будет преследовать призрак, если она нарушит слово. Мне надо было завоевать доверие обеих – как служанки, так и призрака. Я посмотрела на плиту. На ней стояла массивная чугунная кастрюля, издававшая хорошо знакомый мне запах.

– Куриный суп с карри. Мой любимый. Не дадите рецепт?

– Посторонним я рецептов не даю.

Мы вообще-то к этому времени уже разговаривали как знакомые.

– И не такая уж я посторонняя. – Я взяла лежавшую на столе деревянную ложку. – Можно попробовать?

Розалия пожала плечами, так что я проглотила ложку супа.

– У меня никогда такой вкусный не получается. – Суп действительно был очень хорош. Но мой комплимент пропал впустую, Розалия держалась по-прежнему настороженно. Я решила сказать ей правду: – Месье Пети предложил мне выйти за него замуж.

– Да, я слышала об этом, – кивнула она. – Правда, лично мне он об этом не рассказывал.

– Вот думаю согласиться.

– Потому что вы его любите?

Мы смотрели друг другу в глаза. Было ясно, что эту женщину не обманешь.

– Нет, из-за других обстоятельств.

– Ну, он-то вас любить не будет, – информировала меня Розалия. Ей еще не было тридцати, и она не любила околичностей. – Не рассчитывайте на это. Этого не произойдет. Он уже любил женщину.

– Вот и хорошо, – ответила я. Любовь в то время меня не очень-то интересовала. Я даже не верила в нее, поскольку со мной никогда этого не случалось.

Розалия заметила, что я разглядываю Ханну. Она была очаровательной, хорошенькой девчушкой, как колокольчик среди зелени.

– Какая замечательная малышка! – сказала я.

Розалия обхватила ребенка покрепче.

– А что, если вы испортите ее?

– Не испорчу. Вы мне не позволите.

Розалия бросила на меня взгляд, и было видно, что она поняла меня: если я поселюсь здесь, то оставлю ее, и мы будем вместе заботиться о ребенке. Она решилась дать мне Ханну. Как только я взяла девочку на руки, она посмотрела на меня так, будто мы с ней знакомы.

– Она не любит незнакомых, – сказала Розалия, – а вас сразу признала.

Я пригладила волосы Ханны, и что-то шевельнулось у меня в сердце.

– Как вы думаете, можно полюбить кого-то, кто вам не принадлежит? – спросила я.

– Вы сможете, – кивнула Розалия.

Затребованный мною час в доме Пети пролетел быстро. Море стало темно-зеленым, в небе совершали круги пеликаны. Когда я вышла, у ворот меня ждал месье Пети. На расстоянии он выглядел привлекательно, костюм у него был элегантнее, чем у многих других, – вероятно, был сшит во Франции. А я была в простой хлопчатобумажной юбке с блузкой, с распущенными волосами. Рядом с ним я чувствовала себя ребенком. Когда мы поднялись на холм, нас приветствовали с вершин деревьев попугаи. Еще один благоприятный знак. Датское правительство прислало нам мангуст, чтобы извести крыс, заполонивших берега возле пристаней, но, поскольку крысы были ночными животными, мангусты переключились на попугаев. И теперь попугаев осталось меньше сотни; жили они в основном в горах, где листва на деревьях была гуще и можно было в ней спрятаться.

Во время прогулки я осознала, что наша помолвка больше не была для меня всего лишь деловым контрактом. Я была растеряна, в горле пересохло. Я влюбилась – но не в месье Пети, а в его детей.