Левиафан и либерафан. Детектор патриотизма - Юрий Поляков Страница 11
Левиафан и либерафан. Детектор патриотизма - Юрий Поляков читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
2014
Говорил и повторю: в картинах Звягинцева («Левиафан» не исключение) художественность с самого начала подменена идеологической схемой, как это было в худших советских фильмах третьей категории. То, что сладкоголосые птицы нашей кинокритики, задыхаясь от катарсиса, называют «художественностью», — это всего-навсего мастеровитость: человек ВГИК окончил и кое-чему научился. Конечно, подгонку фильмов под негласные требования заграничных русофобов, определяющих вкусы и предпочтения главных зарубежных жюри, придумал не Звягинцев, но среди кинематографических портных, шьющих на заказ, он будет одним из первых. Особенно ему удается имитация бескорыстно-спонтанного правдоискательства при реализации абсолютно прагматического проекта. Ну да, сейчас такое время — охотно дают премии за презрение к России, за изображение нашей страны тупиковой ветвью человечества, достойной участи Югославии или Ирака. И о чудо: внутренняя творческая эволюция Звягинцева, извернувшись, мучительно совпала с мировой конъюнктурой. Он выдал требуемое, заодно для достоверности изобразив трагическое разочарование большого художника в своем немытом Отечестве. А если завтра Путин, Меркель и Обама вдруг сольются в групповом общечеловеческом экстазе, тот же Звягинцев сразу обнаружит в нашем незлобивом народе множество милых, даже завидных свойств, не забыв и в этом случае получить в награду свою «бочку варенья». Пардон, джема.
О художественной ценности «Левиафана» даже не стоит говорить. По жанру я бы отнес его к подвиду «оскародоносных» фильмов. Анализировать такие — то же самое, что рассуждать, хорошо ли выглажены брюки у трамвайного карманника. Допустим, идеально. И что дальше? Но об Алексее Серебрякове не сказать не могу. Если бы учредили актерские премии и награды за монотонность и однообразие, он бы собрал все сразу. Кого бы ни играл Серебряков — командира штрафбата, урку, крестьянина, рогатого автослесаря — он одинаков, как башмаки фабрики «Скороход».
А вот ещё подтверждение тому, что «Левиафан» — просто ветхозаветная агитка. Ну скажите, сильно бы пострадал, изменился по смыслу фильм «Судьба человека», если бы героем оказался не русский солдат, а, скажем, татарский? Думаю, не сильно. А теперь попробуйте вообразить на месте звягинцевских персонажей — мерзавца-мэра и христопродавца-владыки — не русского человека и не православного иерарха. Разве нет у нас мэров, депутатов, скажем, из мусульман или иудеев, а то и буддистов? Есть. И окормляют их, как вы догадываетесь, не батюшки. Страшно подумать, сколько за такое кино надавали бы режиссеру глобусов, сколько Оскаров добавили бы и сколькими бы пальмовыми ветвями высекли. Это только у нас за конъюнктурное поношение своей страны можно получить «Золотого орла», вскормленного на казенные деньги.
Но самое грустное заключается в другом. С точки зрения формальных признаков жизненного успеха, тактика таких как Звягинцев безошибочна. Ведь только за показательное отвращение к своей стране можно сегодня получить признание и поощрение просвещенного Запада. Далее с избранным российским деятелем культуры происходит примерно то же, что и с раскрученным брендом. Вроде бы, бритв до чертовой матери, но в голове почему-то крутится один «Жиллет» — «лучше для мужчины нет». Потом, овеянный рассчитанной гонимостью, пророк возвращается в Отечество (лучше на паровозе через всю страну) и становится для народа чем-то вроде водки «Смирнофф». Да, наша расейская, но уже с двумя «Ф» на конце. Почувствуйте разницу! А дальше — самое главное: спохватившаяся родная власть изнемогает, чтобы вернуть благорасположение заблудшего, но всемирно знаменитого овна, оплачивает его бессовестно раздутые творческие сметы, по секундомеру вручает ему ордена к дням рождения и, наконец, с официантской поспешностью отливает бронзовый памятник великому «возвращенцу» в назидание прочим.
А теперь назовите мне три причины, по которым взыскующему славы режиссеру не стоит снимать фильмы, подобные «Левиафану»! Одну я, впрочем, сам знаю: порядочное отношение к Отечеству. Остальные, может быть, вы мне подскажете?
2014
Само название этой книги, на первый взгляд, объясняет: о ком и о чем в ней пойдет речь. Конечно же, о Татьяне Васильевне Дорониной — великой русской актрисе, четверть века возглавляющей МХАТ имени Горького. Речь пойдет о ее жизни в искусстве. Но это лишь на первый взгляд, потому что в нашем обычае искусство и особенно театр — это не просто эстетическое поприще, это всегда выбор, распутье: подвижничество или пособничество, верность или предательство, созидание или разрушение, облагораживание или обезображивание, воспитание или развращение, обогащение или оскопление традиции…
Общественное влияние человека, стоящего на сцене или смотрящего на нас с экрана, очевидно во все времена, но в эпоху сломов значение этого рода деятельности возрастает стократ. Почему? Да потому что в пору распада и помрачения именно подлинное искусство, как и религиозная вера, дает смятенным людям канон выживания не по звериным, а по людским, нравственным законам. Трудно вообразить, в какие бездны могла бы обрушить страну молодая, жесткая, беспочвенная Советская власть, не будь Художественного театра, Третьяковки, Пушкинского дома, не будь в Отечестве таких пророков, как Горький, Станиславский, Немирович-Данченко, Блок, Есенин, Булгаков… Они встали на пути тех, кто хотел «разроссиить» Россию. Они не позволили.
Татьяна Доронина в советские времена была не просто знаменитой актрисой, чью фотографию я, школьник, с трепетом купил в газетном киоске. Она была, как сейчас принято говорить, лицом советского искусства, а на самом деле — ярчайшим выражением русского национального архетипа, о чем как раз теперь говорить не принято. «Ты меня любишь, а я хочу, чтобы ты меня уважал!» — вслед за героиней фильма «Еще раз про любовь» повторяли миллионы женщин в СССР. И вздыхали они именно так, как вздыхала, волнуясь грудью, героиня другого всенародно любимого фильма — «Три тополя на Плющихе». Театралов восхищали неповторимые и не повторяющиеся сценические образы, созданные Татьяной Васильевной в БДТ, во МХАТе, в театре имени Маяковского.
У любой нации в каждой сфере есть свой «короткий список» знаменитостей. Оказаться в нем почти невозможно, слишком многое должно совпасть и сойтись. Чтобы стало понятнее, о чем я говорю, попробуйте вспомнить имена наших космонавтов. Юрий Гагарин, Герман Титов, Валентина Терешкова… А дальше, увы, кто-то помнит, а кто-то позабыл. Доронина входила в такой «короткий список» советских актрис. Ее знали все. И любили. Зачем я упорно напоминаю об этом? Чтобы польстить? Доронина в лести не нуждается. Но ее феноменальную популярность важно учитывать, ибо в конце 80-х началась эпоха перемен, а точнее — новая смута, и от человека искусства, владеющего умами, а главное — сердцами соотечественников, снова стало зависеть больше, чем обычно. Фактически судьба страны.
Я хорошо помню те времена: казалось, вся творческая интеллигенция поднялась в едином порыве к свободе творчества, против понукающего идеологического жезла, против плановых поставок на сцену и на экран положительных героев. Кто ж знал тогда, что избыток положительных героев — полбеды, настоящая беда, даже катастрофа — их отсутствие. Однако иные деятели, даже поседелые мэтры, понимали свободу творчества примитивно, как подростковое отлынивание от любой ответственности. Не важно перед кем — перед зрителем, читателем, властью, предшественниками, современниками или потомками. За сжиганием партбилетов и трибунным витийством часто скрывалось убогое желание сделаться рантье от искусства и стричь купоны, не думая о том, что культура — неотъемлемая часть народной и государственной жизни. Увы, тогда многим «творцам» казалось и кажется до сих пор, будто можно танцевать на верхней палубе, когда в борту пробоина и кочегары по горло в воде. Собственно, эта агрессивная безответственность крикливой части творческой интеллигенции и сделала возможным невозможное. Шоковые реформы. Кровавый октябрь 93-го. Очередную попытку «разроссиить» Россию, попытку, остановленную, да и то не до конца, лишь теперь, в новом веке. Мало кто из звезд, входящих в «короткий список», поднял тогда голос против эпидемии саморазрушения.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии