Берлинский блюз - Свен Регенер Страница 11

– Тебя Эрвин брал на работу?

– Это тот тип, владелец заведения? Такой… с длинными редкими волосами?

– Ну да. Уже довольно жидкие волосы у него, я бы сказал. – Всегда приятно поговорить об Эрвине, подумал господин Леман, тут особенно не ошибешься.

– Да, он принимал меня на работу. Странный тип.

– Почему?

– Не знаю… какой-то странный.

– Вот как.

– Не знаю…

– Ну да, есть в нем что-то специфическое, – согласился господин Леман. – Эрвин – шваб, они тут всем заправляют.

– Слушай, а ты Карла давно знаешь?

– Ну, мы с ним вроде как старые друзья. Когда-то мы с ним жили вместе. Вначале, когда я только приехал в Берлин. А ты ведь тоже нездешняя, ведь так?

– С чего ты взял?

– Ну, ты звучишь так, будто ты родом из моих краев.

– Что значит «звучишь»?

– Ну, говоришь.

– А где находятся твои края?

– Бремен, то направление.

– Я из Ахима. Если ты знаешь, где это.

– Ахим, это ведь по направлению к Вердену, это не там рядом Подгорное озеро?

– Вообще-то нет.

– Мы однажды жили там в кемпинге. То есть я, мои родители, брат тоже. Когда я был маленький.

– В кемпинге? На Подгорном озере?

– Да.

– Да у тебя, кажется, была чудесная юность. Кемпинг на Подгорном озере, просто шикарно. Высший класс.

– Очень смешно, да? Конечно, для деревенщины это звучит забавно, так, да?

– Так, не хамить.

– Для нас игры с коровьими лепешками были все-таки экзотикой, не то что для вас в Ахиме.

– Да что ты знаешь об Ахиме? Ты даже не знаешь, где он находится.

– Тем не менее на Подгорном озере я научился плавать.

– Это, конечно, достижение.

– Безусловно.

– Научился плавать в Подгорном озере, офигеть.

– Где-то надо учиться.

– Ну конечно, просто потрясающе.

– Кстати, в пресной воде труднее учиться плавать, чем в соленой, – там меньше выталкивающая сила.

– Железная логика. Очень точное наблюдение.

– К тому же было жутко холодно.

– Это создает дополнительные трудности.

– Да.

– Вот и хорошо.

– А как в Ахиме можно стать поваром?

– Поварихой!

– Хорошо, хорошо, так как же в Ахиме становятся поварихами?

– Я училась в Бремене. В гостинице «Ибис».

– В гостинице «Ибис»?

– Да, черт побери, в гостинице «Ибис», я что, невнятно говорю?

– Нет-нет, но это тоже не особенно шикарно – учиться на повара в «Ибисе».

– Да ты, кажется, из тех, кто во всем разбирается? В жареной свинине, в Подгорном озере, в Ахиме, в плавании, в пресной и соленой воде, в гостиницах, в поварах… – везде ты эксперт, верно? Тогда давай, можешь выступать.

– А кто первый начал с этой ерундой, шикарно не шикарно. Если наезжаешь на Подгорное озеро, то подумай и о том, что гостиница «Ибис» – это практически Подгорное озеро среди гостиниц.

– Я что, должна теперь защищать эту поганую гостиницу? И я вовсе не наезжала на Подгорное озеро. На озеро вообще нельзя наезжать, оно такое, какое есть. Да я вообще не знаю никакого Подгорного озера, к твоему сведению.

– Ах так!

– А ты-то чем занимаешься, когда устаешь нервировать окружающих?

– Я тоже работаю на Эрвина. Только не здесь. В «Обвале» на Венской улице, может, знаешь.

– Нет, не знаю.

– А ты давно в Берлине?

– А тебе-то что?

– Да просто так…

– Один месяц, если тебе это так интересно.

– Один месяц?

– И что же? Что в этом такого?

– Да нет, все нормально. Я ничего такого не имел в виду. А я в Берлине с восьмидесятого года, уже девять лет.

– Ну и что же? Тут я должна зааплодировать или как?

– Да я ничего такого не имел в виду.

– Тот, кто живет здесь уже девять лет, – это, наверное, просто орел? Я уже заметила, что некоторые ужасно гордятся тем, как долго они уже живут в Берлине. Это ведь такое крупное достижение – жить здесь. Правда, этого достигли еще два миллиона человек. Большое дело. Потрясающе.

– Я вовсе не это имею в виду.

– Ах нет, он не это имеет в виду, отлично. «Я живу здесь с восьмидесятого года», – передразнила она его. – А за это дают какие-нибудь нашивки или что-то в этом роде? Ведь вы все здесь именно из-за армии. [6]

– Да погоди ты, я ведь сказал, что не это имел в виду. – Почему, подумал господин Леман, все женщины, в которых я влюбляюсь, такие обидчивые?

– А что же?

– Ну как сказать… то есть я имею в виду, что… я уже давно не живу в Бремене, а то могло бы случиться…

– Что?

– Ничего.

– Ну и хорошо.

– Да.

– Ну и все.

– Кроме того, я переехал в Берлин не из-за армии.

– Вот как, молодец какой.

– Я бы до этого не додумался.

– Да уж наверное.

– Ну и хорошо.

– Ну и все.

– Да.

– И чем ты занимаешься в этом баре, как он там называется?

– «Обвал».

– Вот как, «Обвал», отличное название.

– Не я его придумал.

– Так кем же ты там работаешь?

– Стою за стойкой, разумеется.

– И тебе это нравится, да?

– В каком смысле нравится?

– Ну в том и смысле, нравится или нет. Стоять за стойкой и разливать напитки. Не в этом же содержание твоей жизни!

– Минуточку, – сказал господин Леман. – Что это еще такое – «содержание жизни»? Содержание жизни – это абсолютно бессмысленное понятие. Что ты хочешь этим сказать – содержание жизни? Что это за содержание такое? Разве жизнь – это стакан, или бутылка, или ведро, какая-то емкость, которую чем-то наполняют, которую даже нужно чем-то наполнять, потому что всем на этом свете кажется, что им непременно нужно какое-то содержание жизни. Разве это и есть жизнь? Всего лишь вместилище для чего-то другого? Этакая бочка? Или рвотный пакет?