Опиум - Максанс Фермин Страница 11

— Я узнал, что ее имя Лоан. И что у нее татуировка на плече.

Пирли поднял голову.

— И ты что, видел ее?

— Да.

Англичанин долго молча смотрел на Пирли, потом произнес:

— Мы ведь с тобой теперь компаньоны.

— В определенном смысле. Ты работаешь на меня, и я плачу тебе процент. А больше тебе знать ничего не нужно.

— Нет, отношения у нас более тесные. Не забывай, что мы с тобой заключили договор. Договор на крови!

Это напоминание явно подействовало на Пирли.

— Хорошо. Чего ты хочешь?

— Знать некоторые вещи.

— Я тебя слушаю, — сказал ирландец, наливая себе виски.

Чарльз Стоу набрался решимости и заговорил:

— Я хочу знать, кто эта женщина и какое отношение имеет она к твоим и Вана торговым делам. Я хочу знать, кто такой Лю Чэн, которого, похоже, все боятся и которого никто не видел. И наконец, я хочу знать, кто ты, ирландец, на самом деле и чем ты оплачиваешь весь этот чай.

На лице Чарльза Стоу не было и тени улыбки. Он судорожно сжимал стакан с виски. Сидел он весь напрягшись, и голос его был поразительно холоден. Пирли посмотрел ему в глаза и сказал:

— Насколько я понимаю, тебе очень хочется узнать, каков вкус у неприятностей.

* * *

В тот вечер в темном кафе Пирли, куря сигару за сигарой и время от времени прикладываясь к стакану с виски, рассказал Чарльзу Стоу про свою жизнь.

Он никогда не встречался с Лю Чэном и работал только с Ваном. Лоан он почти не знал, как не знал и про ее татуировку. Еще он сказал, что не знаком ни с кем из тех, кто работает на Лю Чэна. И что ему неизвестно, какие темные дела обделывают Ван и Лю Чэн, и что в них он ни в коем случае никогда не стал бы принимать никакого участия. А еще заявил, что предпочел бы умереть на месте, нежели утратить дружбу Чарльза Стоу.

А потом он вдруг заявил, что у всех ирландцев доброе сердце, но все они отъявленные вруны, и, только крепко перебрав спиртного, они способны прекратить вранье и выложить все, что у них на совести.

Чарльз Стоу заказал вторую бутылку виски. До полуночи было еще далеко, так что время не поджимало. А терпения ему было не занимать, и он готов был, если понадобится, просидеть хоть до рассвета, но узнать правду. Он не давал стакану ирландца опустеть и видел, что алкоголь начинает действовать на компаньона.

Когда вторая бутылка опустела и Пирли по всем признакам был изрядно пьян, Чарльз Стоу наклонился к нему и прошептал:

— Ну теперь-то ты мне скажешь правду.

* * *

Пирли признался ему, что познакомился с Лоан три года назад и ей обязан встречей с Ваном, без связи с которым его торговая фирма никогда не стала бы такой процветающей. Признался, что весь этот великолепный чай наилучших сортов проходит через мануфактуру Вана, но он, Пирли, приобретает его непосредственно у Лю Чэна в обмен на опиум. Он также сообщил, что при посредничестве Гаррисона поставляет Лю Чэну столько опиума, сколько тот просит, и что британские власти принимают участие в этой незаконной торговле.

— Но зачем окутывать такой тайной этот обмен чая на опиум? — недоумевал Чарльз Стоу.

— Китайское правительство запретило покупку и продажу опиума. Всякий торгующий опиумом подлежит смертной казни.

— Так вот почему я понадобился тебе. Чтобы рисковать вместо тебя, да?

Я неплохо плачу тебе за тот чай, который ты мне доставляешь. А все, что связано с опиумом, тебя не касается. Не ты отвозишь партии опиума Лю Чэну. Так что ты не подвергаешься никакому риску. На что, ответь, тебе жаловаться?

Пирли намеревался напомнить о договоре на крови, который их связывает, но никакой надобности в этом не было. Чарльз Стоу прекрасно понимал, что после всего, что он сейчас узнал, у него не осталось никакой возможности выйти из дела.

— Когда ты должен доставить очередную партию Лю Чэну?

— Каждый месяц отправляется джонка к верховьям Зеленой реки. А зачем тебе? Хочешь принять участие в этом вояже?

— А почему бы и нет?

Пирли расхохотался.

— Сопровождать запрещенный товар по реке, полной опасностей, и рисковать жизнью только ради того, чтобы встретиться с человеком, который убьет тебя, как только ты явишься к нему? Ты неисправим.

— Я первым убью его.

— Даже китайским властям не удалось схватить его. Ты знаешь, сколько людей вернулось оттуда с головой, отделенной от туловища? Ты тоже хочешь лишиться головы?

— Я уже ее потерял. Я хочу эту женщину.

Англичанин встал со стула и собирался уже выйти из кафе. Но в последний момент что-то его удержало. Судорожно впившись пальцами в спинку стула и пристально глядя в глаза ирландцу, словно пытаясь заглянуть ему в самую глубь души, он бросил:

— Последний вопрос. Как ее имя?

— Чье?

— Лоан. Ван мне сказал, что у нее есть и другое имя.

Пирли нахмурился.

— Я забыл его.

Чарльз Стоу решил, что настаивать нет смысла.

— Если память к тебе вернется, дай мне знать.

Стоу кивнул Пирли и вышел из кафе. Когда он уже переступал порог, у него за спиной раздался голос ирландца, изрядно охрипший после чрезмерного потребления спиртного и нескольких выкуренных сигар, однако интонация его позволяла поверить, что сказанное — правда.

— Мне помнится, ее называли Опиум.