Молодость - Михаил Сегал Страница 11

Для родителей этот день тоже оказался длинным. Он тянулся еще со вчерашней ночи, когда пришлось выпить в баре с какими-то французами. Папа молчал, мама на фоне французов блистала английским, а потом наступило утро, и они пошли на пляж, потому что договорились с местным дайвером понырять.

Спросонья подводные радости не доставляли удовольствия, спать хотелось даже на глубине, с аквалангом. Но деньги были уплачены, поэтому в целом подводная прогулка понравилась. Потом ели, немного спали, общались с какими-то неприятными русскими. День перевалил за середину, и они, наконец, занялись тем, что действительно доставляло удовольствие: бесцельным валянием на пляже, полноценным отдыхом.

– Уеду от вас в Индию, буду валяться под пальмой, – любила говорить мама в течение зимы.

Уехать совсем «от вас», то есть без папы, не получилось, но это же так, не всерьез, просто образное выражение. А про пальмы оказалось не образное. Вот и сейчас папа дремал под раскидистыми листьями, а мама плескалась недалеко от берега. Остаток дня сулил тишину и спокойствие. Никаких баров, французов и прочего. Сначала – спать на пляже, потом – спать в бунгало.

Папу разбудил звонок. Он даже не понял сначала, что происходит, потому что отвык от голоса мобильника за эти дни. Несколько раз, ведомые родительским долгом, они писали Лике эсэмэски, но звонить – не звонили, и им тоже – никто. Папа открыл глаза. Не вставая, попробовал дотянуться до сумки, но та стояла слишком далеко. Тогда, нехотя, он подполз, отряхнул руки и взял трубку.

– Алло, – он еще спал и хоть говорил разборчиво, соображал с трудом. Потом слушал молча, разве что пару раз сказал: «Да» или «Я понимаю». Отвел трубку в сторону и сбросил вызов.

Он сидел, глядя на океан, на купающуюся жену и старался ни о чем не думать. Вернее, решил, что подумает спустя пару минут, а пока представил, что ничего в жизни не изменилось и сладкий, долгожданный сон под пальмой длится, длится… Через две минуты он вдохнул поглубже и набрал номер.

– Анна Николаевна, – сказал он, – там прервалось… Я очень благодарен за то, что вы сообщили, я сейчас сам Лике перезвоню… Надо же этому было случиться, когда мы с женой вообще на другом конце света, в командировке… Я тут только что промял вопрос про билеты, вообще ничего нет на ближайшие две недели. Нас практически отрезало, в буквальном смысле… Я моей сестре сейчас наберу, она все поможет. И к вам у меня личная просьба: помочь от театра, я в финансовом плане, разумеется… – он говорил твердо, без показной эмоциональности, как должен говорить настоящий мужчина. Потом отложил телефон и снова посмотрел на океан. Счастливая жена лениво выходила из моря, люди чирикали вдалеке, солнце пекло.

Жена тоже не заплакала сразу, только ушла и села поодаль. Потом конечно же зарыдала. Он обнял ее и «набрал» Лику.

– Алло, зайчик… Мы все знаем… Держись… Переезжай к тете Лизе, мы сейчас позвоним ей. Видишь ли, тут такая ситуация с билетами… С тобой мама хочет поговорить.

Жена тихо загулила в трубку что-то очень женское, материнское, он почти не слышал ее. Снова взял телефон.

– Эти билеты нельзя поменять, понимаешь? Это такие билеты, которые нельзя поменять, а других нет на ближайшее время.