Ночной дозор - Сара Уотерс Страница 11

Дункан вновь посмотрел на бумажку. Теперь он уже не знал, что с ней делать. В конце концов порвал на мелкие кусочки и бросил в водоворот унитаза.

* * *

– Дорогая, ты можешь не ерзать? – сказала Джулия.

Хелен досадливо дернула плечом:

– Все из-за кранов. Один ледяной, другой черт-те как обжигает.

Они вдвоем лежали в ванне. Это стало субботней традицией, и они по очереди занимали гладкий край – на этой неделе был черед Джулии. Она вытянула руки, закрыла глаза и откинула голову, повязанную косынкой; кое-где пряди выбились и, намокнув, липли к щеке и горлу. Насупившись, она заправила их за ухо.

Хелен опять шевельнулась, нашла удобное положение и замерла, наконец-то наслаждаясь приятным плеском теплой воды под мышками, в паху – во всех складках и впадинах тела. Ладони плоско лежали на поверхности, ощущая сопротивление водной оболочки.

– Смотри, как у нас ноги перепутались, – тихо сказала Хелен.

В ванне они всегда разговаривали тихо. Этой же ванной пользовалась семья, жившая в цокольном этаже. Омовения проходили по графику, и риск попасться был невелик, но кафельные стены усиливали звук, и Джулии втемяшилось, что голоса, плеск и трение конечностей о ванну слышны в нижних комнатах.

– Какая у тебя темная кожа, не то что у меня, – опять заговорила Хелен. – Правда, ты смуглая, как гречанка.

– Наверное, так в воде кажется, – ответила Джулия.

– Я-то не темнею, – возразила Хелен. Она потыкала себя в розовато-желтую мякоть живота. – Я похожа на зельц.

Джулия приоткрыла глаза и глянула на ее бедра.

– Ты выглядишь девушкой с картины Энгра, [8]– умиротворенно сказала она.

Джулия была горазда на подобные сомнительные комплименты. «Ты похожа на советскую женщину с панно», – давеча сказала она, когда Хелен с двумя раздувшимися авоськами вернулась из похода по магазинам; в воображении сразу возникла мускулистая баба с квадратной челюстью и угрюмым ртом. Теперь же представилась одалиска с раскоряченной задницей. Хелен положила руку на ногу Джулии. Чудно шероховатую от волосков, с тонкой, приятной на ощупь голенью. На косточке лодыжки выделялась взбухшая от тепла жилка. Хелен ее изучила и, придавив пальцем, почувствовала ее пружинистость; затем подумала о бегущей в ней крови и поежилась. С лодыжки рука соскользнула на ступню и стала ее потирать. Джулия заулыбалась:

– Приятно.

Широкие и некрасивые ступни – типичные ступни англичанки, думала Хелен – были единственной непривлекательной частью в теле подруги, и потому она проявляла к ним особую заботу. Хелен медленно потянула их за пальцы, затем переплела с пальцами своей руки; обхватила ладонью и нежно отогнула назад. Джулия засопела от удовольствия. Прядь ее вновь свалилась и прилипла к горлу – темная и плоская блестящая водоросль, локон с головы русалки. Интересно, подумала Хелен, почему в книгах и кино русалок всегда изображают с золотистыми волосами? Настоящая русалка наверняка темненькая, как Джулия. Подлинная русалка странная и тревожащая, в ней ничего от актрисы или гламурной девицы.

– Я рада, Джулия, что у тебя ноги, а не хвост, – сказала Хелен, большим пальцем разминая подруге ступню в подъеме.

– Правда? Я тоже, дорогая.

– Хотя в лифчике из раковин твоя грудь смотрелась бы неплохо. – Хелен улыбнулась, вспомнив анекдот. – Что там лифчик сказал шляпке?

Джулия задумалась.

– Не помню. Что?

– «Ступай наверх, а я подтяну эту парочку».

Они рассмеялись – не столько анекдоту, сколько тому, что Хелен так глупо его вдруг вспомнила. Джулия по-прежнему лежала с запрокинутой головой, отчего смех в горле булькал мило и по-детски – совсем не похоже на деланый «светский» смех, который всегда казался каким-то ломким. Джулия рукой зажала рот. Живот ее вздрагивал, пупок сжался.

– Твой пупок мне подмигивает! – засмеялась Хелен. – Он выглядит ужасно нагло. «Наглый пупок» – подходящее название для приморской пивной, а? – Она посучила ногами и зевнула. Массаж ее уже утомил, и Хелен выпустила ногу подруги. – Ты меня любишь, Джулия? – прошептала она, укладываясь удобнее.

Джулия опять закрыла глаза.

– Конечно люблю.

Некоторое время они лежали молча. Остывая, покрякивали трубы. Откуда-то из водопроводных недр доносилось размеренное «кап-кап». С цокольного этажа слышалось буханье – жилец грузно топал из комнаты в комнату; потом он заорал на жену или дочь: «Нет, сука ты рваная!»

– Тьфу! Опять этот мерзкий мужик! – Джулия открыла глаза и тихо вскрикнула: – Хелен! Как не стыдно!

Свесившись с края ванны, Хелен прислушивалась. Она махнула рукой – мол, тише. Теперь снизу донеслось «Засунь себе в жопу!» – любимое выражение жильца, которое он употреблял часто. Затем раздалось комариное нытье – других ответных реплик жены никогда не бывало.

– Хелен, прекрати, – неодобрительно сказала Джулия.

Хелен покорно забралась обратно. Иногда, если была в ванной одна и начинался крик, она доходила до того, что опускалась на колени, убирала за ухо волосы и приникала к полу. Однажды услышала, как мужик орал: «Ты кончишь, как эти дрюченные скопчихи сверху!» Джулии о том не рассказала.

Нынче квартирант разорялся минуты две и смолк. Хлопнула входная дверь. Подпрыгнули ножницы, щипчики и безопасная бритва в футляре, которые Хелен и Джулия принесли с собой.

Половина двенадцатого. Они планировали праздный день: пикник и валянье с книжкой в Риджентс-парке, [9]от которого жили неподалеку – на одной из улиц к востоку от станции метро «Эджвер-роуд». Хелен еще немного полежала, пока вода не начала остывать. Потом села и вымылась; неуклюже повернулась, чтобы Джулия намылила и ополоснула ей спину, ответив подруге тем же. Когда Хелен окатилась и вышла из ванны, Джулия плюхнулась обратно, вытянувшись на освободившемся месте и жмурясь, как кошка.

Хелен секунду ее разглядывала, потом нагнулась и поцеловала, ощутив приятно теплые, скользкие и душистые от мыла губы.

Накинула халат, открыла дверь и прислушалась – нет ли кого в холле. Затем легко взбежала по лестнице. Их гостиная была на том же этаже, рядом с ванной. Кухня и спальня – этажом выше.

Она уже оделась и причесывалась, когда в спальню пришла Джулия; в зеркало Хелен наблюдала, как подруга небрежно припудривается тальком, сдергивает с головы косынку и голышом разгуливает по комнате, собирая трусики, чулки, подвязки и лифчик. Полотенце она бросила в кучу одежды на диванных подушках, составленных у окна в маленькое сиденье; полотенце тотчас соскользнуло, утащив с собой на пол носок и нижнюю юбку.