Самородок - Бернард Маламуд Страница 11

— Кладовщика, — ответил Рой.

— Это Диззи — дальше по залу. — Тренер показал глазами налево, и Рой открыл дверь, которая вела туда. Он нашел надпись «Кладовая» и через окошко под ней увидел кладовщика в бейсбольном свитере. Тот сидел спиной к стене на ящике с формами, читая спортивную страницу «Миррор».

Рой постучал пальцем по стеклу, и Диззи, отставной питчер из запасных, отложил газету.

— Застал меня на самом интересном месте. — Он осклабился. — Я читал об этом, знаешь, кэтчере, которому вчера в Бостоне попали в голову. Снесло полчерепа.

— Меня зовут Рой Хоббс, я тут новый. Фишер велел мне экипироваться.

— Новенький — филдер, а?

Рой кивнул.

— Да-а, у нас не хватало одного человека в списочном составе. Один наш парень взял и получил мячом по голове, и у него обе ноги теперь не ходят. Я не вру. А перед этим наш постоянный третий бейсмен [24]наступил на биту и скатился по ступенькам из дагаута. Сломал спину в двух местах. — Диззи поморщился. — Честное слово, нам весь этот сезон не везет.

Рой кивнул.

Диззи подошел к Рою с сантиметром, снял с него мерку, направился к полкам и снял с них вещи.

— Попробуй-ка вот это, проверим размер. — Он дал ему синюю кепи с белым, вышитым спереди, Р.

Рой примерил.

— Мала.

— Ну и котелок ты отрастил.

— Семь с половиной. — Рой посмотрел на него.

— Это я так, не обижайся, не хотел обидеть — и вообще. — Он протянул Рою подходящую кепи.

— Как смотрится? — спросил Рой.

— Мечта, а чего это у тебя слезы?

— Да так, насморк. — Рой отвернулся.

Диззи попросил расписаться за вещи.

— Судья Бэннер требует. — Он помог Рою донести вещи до его шкафчика. — Можешь хранить здесь что хочешь, но, ради Бога, никакого алкоголя. У Поупа начинается трясучка, если кто-то из игроков пьет.

Рой поставил футляр для фагота в свой шкафчик.

— А есть замок у двери?

— Тут никто не запирает дверей. Перед матчем складываешь ценные вещи в этот сундучок, и я запираю его.

— О'кей. Забудь.

Диззи извинился и снова принялся за свою газету, а Рой начал раздеваться. В раздевалке было тихо, как в могиле. Питчер, который находился в душевой, — его следы еще не высохли на полу, — уже оделся и исчез. Убрав свои вещи, Рой осознал, что то и дело оглядывается, будто желает убедиться, что он здесь. С ним все было в порядке, и все-таки, размышляя о том, как он в конце концов попадет в высшую лигу, Рой не предполагал, что почувствует себя так скверно. Все вышло совсем не так, как он думал. Все было настолько по-другому, что хотелось бросить все, сесть в поезд и уехать туда, куда уезжают люди, когда все идет не так. Туда, где можно спокойно отдохнуть, в какой-нибудь маленький городок вроде того, где он жил мальчишкой. Вроде того места, где у него была лохматая собачонка, которая носилась по лесам и таскала его за собой в самые дремучие чащи, где стояла такая тишина, что достаточно было бросить камень, чтобы нарушить ее. Рой потерялся в этой тишине, его разбудил лай собаки, но, очнувшись, он услышал не тявканье, а голоса, доносившиеся до него через полуоткрытую дверь тренерской.

Рой внимательно прислушался: голоса показались ему знакомыми. Он узнал голос тренера, а затем густой бас, который Рой не столько узнал, сколько вспомнил, ибо слышал его на протяжении жизни — сильный, уверенный, знакомый ему с юношеских лет и по каким-то работам, где он позже зарабатывал на жизнь, по разным местам, где бродяжничал, по грязным забегаловкам, третьесортным отелям, нелегальным боксерским клубам — густой бас крупного, с бычьей шеей и мощными мускулами человека, похожего на гориллу, с которым не раз дрался до полусмерти, но по какой причине, не знал. Ага, Бомбардир, подумал он и быстро пригнулся, но тут же выпрямился, сообразив, что Бомбардиру теперь под пятьдесят и он давно уже ушел из спорта. Но особенно Роя насторожил третий голос, более высокий, чем те два, пронзительный и льстивый. Он явно слышал его раньше. Рой прислушался, но бас разглагольствовал о том, какую шутку он сыграл с Поупом Фишером, распылив белый перец на носовой платок Поупа, отчего тот непрестанно чихал и сморкался. Из-за этого началась эпидемия краж [25], Поуп был вне себя, потому что в тот день сигнал захватывать он подавал, подняв платок к носу.

Рассказ кончился взрывом хохота и взвизгиванием, потом что-то проговорил тренер, а третий голос заметил, что Бамп наверняка получает удовольствие от своих розыгрышей, и Бамп, скорее всего это был он, сказал, что Поуп не согласится отпустить его, поэтому, раз уж ему суждено завязнуть в этом болоте, он по крайней мере в свое удовольствие поваляет дурака.

Он громко рассмеялся.

— А вот тебе еще одна история для твоей колонки. Мы приехали в Цинциннати в апреле, и у нас был свободный день, поскольку этот показательный матч отменили, и в то утро мы сидели в гостиничном лобби, там, в «Плаза», и трепались об игроках и рекордах. И вы знаете Поупа и его привычку распространяться о том, каким паршивым стал нынешний игрок по сравнению с теми усатыми мужиками, с которыми он играл во времена Кинга Тата. Он говорил, что середнячок филдер в наши дни, может быть, в состоянии поймать низкий глаз кенгуру, и при этом смотрел на меня, но не ждите, чтобы они поймали высокую муху. «Это какую высокую?» — спросил я, изобразив невинность, а он ткнул пальцем в небо и говорит: «А любую приличную. Они или теряют ее на солнце, или не могут рассчитать, куда сносит ветер». Тогда я отвечаю: «А ты, Поуп, поймаешь самые что ни на есть высокие?» И он тут разошелся: «Самые высокие, какие только могут быть, я поймаю». Потом подумал минуту и говорит: «Думаю, я поймаю мяч, сброшенный с Эмпайр-стейт-билдинг». «Нет», — и я прикидываюсь, будто страшно удивился, а он настаивает: «Да». Тогда я говорю: «У нас на сегодня нет ничего, и хотя в Цинциннати нет Эмпайр-стейт-билдинга, зато у меня есть дружок в аэропорту. Я дам ему мяч Национальной лиги, и он сбросит его с высоты здания, если ты согласишься его ловить». «Заметано», — говорит Поуп, он же упрямый, как козел. Я звоню своему знакомому и договариваюсь обо всем, ну и мы переходим по мосту на ту сторону реки, где Кентукки, там много места и можно свободно двигаться. Так вот, сэр, ждали мы недолго, появился желтый самолетик, сделал круг пару раз, чтобы набрать нужную высоту, а потом сбросил что-то такое, о чем я Поупу не сказал, но о чем знали ребята. Это был грейпфрут, чтобы если шмякнется ему на кумпол, то не расколол бы череп и не убил его. Эта штука летит, как пушечный снаряд, а Поуп в купальном костюме на случай, если придется лезть в воду, и в перчатке величиной с корзину бегает внизу кругами, как пьяный гусь, старается, чтобы солнце не попадало ему в глаза и чтобы видеть, откуда это летит. Это летит быстрее и быстрее, с каждой секундой становится все больше, и вдруг Поуп, совсем готовый поймать мяч, издает вопль: «Боже, на меня падает луна!» И в следующую секунду — бонг! — ему на чердак шлепается грейпфрут, и мы изо всех сил спасаем его, чтобы он не захлебнулся в соке.