Место для жизни - Юлия Винер Страница 11

Ами выругал себя, выругал жильцов своего дома, которые неизбежно будут скандалить, и арабов, которых придется возить снова, но предавался этому бессмысленному занятию недолго. Справедливо полагая, что правая рука никогда не знает, что творит левая, он немедленно подал в муниципалитет просьбу о разрешении на строительство, и просьба была принята. Дожидаться разрешения он, разумеется, не стал, а тут же начал строить на своем участке верхней крыши жилой комплекс из пяти единиц (он захватил по кусочку с каждой стороны от соседской крыши, совсем понемножку, им это без разницы, а ему прибавилось метров пять, квадратных, разумеется).

Криков и скандалов с соседями было даже больше, чем ожидал Ами. И инспектор пришел очень быстро, но Ами сразу вынес ему квитанцию от поданного заявления с просьбой разрешить постройку и заверил, что вопрос в ближайшее же время будет рассмотрен положительно. Убедить в этом инспектора он не убедил, но совершенно сбил с толку. У всех на виду стояла уже одна большая незаконная постройка, предназначенная на слом, а человек не только ее не сносил, но просил разрешения на дополнительную, и даже уже строил. Что-то тут было неясно, может быть, у человека какая-то зацепка в муниципалитете. Инспектор велел остановить работы впредь до разрешения и ушел, пригрозив Ами, что на этом дело не кончится.

Ами и сам знал, что не кончится, и поэтому спешил до нового вызова в суд завершить все работы. И он успел и достроить квартиры, и заселить их, и многократно получить месячную квартплату, прежде чем этот вызов пришел. На этот раз приказ о сносе незаконных построек был еще строже, а штраф еще выше. Но Ами, в распоряжении которого было теперь одиннадцать однокомнатных клетушек, не считая своей, и на этот раз заплатил штраф беспрекословно и быстро и тем снова выиграл порядочно времени. Муниципалитет любил получать штрафные деньги, а от сноса ему никакой выгоды произойти не могло.

Так оно и шло. Менялись жильцы в квартирах, менялись судьи, менялись иногда и сами суды — то районный, то областной, менялись, хотя и несильно, суммы штрафов. Менялся к лучшему, пусть даже замедляемый штрафами, счет Ами в банке, и можно было уже купить квартиру себе. И наконец, он и купил ее, в своем же доме, двумя этажами ниже, притом выбрал для этого самый подходящий момент — у подъезда дома произошел теракт, квартиры в нем сразу резко, хотя и ненадолго, подешевели, тут-то он и успел, так что вышло очень удачно. И совсем уже собрался было туда переселиться, и даже начал искать невесту, но в последнюю минуту не удержался, разбил новоприобретенную недвижимость на три хорошие студии и сдал их тоже.

Однажды ему вдруг позвонил старший брат Асаф.

— Ты, я слышу, богатым заделался, — сказал он без предисловий.

— От кого слышишь? — спросил Ами, скрывая торжество.

— А ты знаешь, что сестра Лея тяжело больна?

— Откуда мне знать, вы ведь мне ничего не сообщаете.

— Вот я тебе сообщаю. Рак. Ей необходима операция в Штатах.

— Раз необходима, мой совет — пусть едет.

— Ей твой совет не нужен. Операция очень дорогая, а у нее, как ты знаешь…

— Нет, не знаю, а что? — трудно было не понять, что имеет в виду Асаф, но Ами хотелось непременно, чтобы высокомерный старший брат сказал все словами, унизился, попросил, признал неоспоримый жизненный успех «недоделанного».

— Не знаешь? — В трубке слышно было, как Асаф скрипнул зубами. — Деньги нужны, понял? Много денег.

— А, да? Ну, вас же четверо. Пусть все и дадут. За чем дело стало?

— Все дали. Этого недостаточно.

— Почему же больше не дали? Пожалели?

В трубке раздался глубокий вдох и резкий выдох, словно Асаф пытался выпихнуть из себя что-то лишнее, но голос его прозвучал ровно:

— Все дали, что могли. Теперь твоя очередь.

— А, вот что! — догадался Ами. Он вовсе не против был подкинуть что-нибудь сестре Лее, она была даже вроде поласковее остальных, и тем более рак. Но ситуация была такая сладкая, впервые в жизни старший брат просил у него нечто, что у него, Ами, было, а у старшего брата не было, хотелось протянуть эту ситуацию подольше, высосать ее до дна. — Как же так? У всех четверых у вас, ученых и с зарплатами, не хватило денег на одну операцию?

— Так ты даешь или нет? И сколько? Не хватает пятнадцати тысяч долларов.

— Ого! А что же она сама не позвонила? Все-таки я ей тоже брат.

— Не будь сволочью, — сказал Асаф.

Ами не был сволочью или просто злым человеком, и был даже не очень скупым, а только сильно обиженным с детства. Но теперь он чувствовал, что это полностью уравновесилось, компенсировалось его счетом в банке. Светлая, светлая память матери, долгий век ее квартире.

Поэтому он еще немного покочевряжился и обещал дать десять тысяч. Остальное, сказал он брату, можете собрать по благотворительным обществам.

Сестре Лее сделали операцию, и она пожила еще несколько лет и всегда приглашала Ами на свои семейные праздники, а иногда и просто на субботу.

И остальные, кроме только Асафа, тоже стали общаться с Ами. Они перестали сердиться на него за материну квартиру и всегда с жадным любопытством расспрашивали его, как развиваются квартирные дела. И только удивлялись, как это у него хватает нервов на все суды и штрафы. Ами отвечал им, что это его не колышет, и родственники смотрели на него с уважением. Вот вам и недоделанный.