И дети их после них - Николя Матье Страница 11

Через десять минут праздник понемногу возобновился. Народ стал собираться в маленькие возбужденные группки. Все со смехом пересказывали друг другу недавние события, в которые трудно было поверить. Девица, обжегшаяся об опрокинутый гриль, все еще хныкала, но ей явно было лучше. Что касается толстовки с капюшоном, ему ничего не оставалось, как скромно пожинать лавры. Нервничал один Плеймобиль. В ожидании полицейских он лихорадочно собирал повсюду недокуренные косяки и орал, что больше так не купится.

Чуть позже действительно прикатил грузовичок с жандармами, которым рассказали о случившемся. Похоже, рассказ их не слишком удивил, да и заинтересовал не очень. Как приехали, так и уехали.

В глубине сада раздались первые всплески, и Антони спустился к бассейну, который светился среди ветвей, как голубой экран. С десяток купальщиков пили пиво прямо в воде. Какая-то парочка целовалась взасос у края бассейна. Вдруг из воды вышла девчонка, совершенно голая, и стала выплясывать на радость публике. Антони не мог прийти в себя от удивления. Этим людям все позволено. Ей даже стали аплодировать. У нее был выбритый лобок и очень маленькая грудь – красиво, правда. И в то же время все это было так далеко.

– Не будешь купаться?

В нескольких шагах от него под ивой стояла Стеф. Она выглядела немного смущенной, растерянной. На левом бедре на джинсах у нее темнело жирное пятно. Он не ответил, и она спросила еще раз:

– Купаться будешь, спрашиваю?

– Не знаю.

Она стала снимать сандалии и вскоре стояла на траве уже босиком.

– Твой дружок здесь?

– Это мой кузен.

– Ну кузен. Странная какая-то тусня. Такое впечатление, что все это уже два дня тянется.

– Ага, – ответил Антони, не понимая, о чем она.

– Скоро рассветет.

Он взглянул на часы.

– Еще только три.

– Блин, холодно, – сказала Стеф, пытаясь справиться с пряжкой на ремне.

Она расстегнула джинсы и начала спускать их, но ткань прилипла к телу. Затем она стянула через голову топик. На ней был светлый купальник, не такой сексуальный, как днем.

– Ладно, пойду окунусь.

Она устремилась к воде, он видел ее быстрые бедра, упругие ягодицы. У самого края она оттолкнулась от земли и нырнула, вытянув вперед руки. Ее тело вошло в воду с изысканной легкостью. Когда она вынырнула на поверхность, рот ее был открыт, она смеялась, а конский хвост описывал в воздухе мокрые круги. Сидевшие на ступеньках принялись орать. Антони не мог разобрать слов. Он тоже скинул башмаки и расстегнул джинсы, но под ними у него были трусы в разноцветных зонтиках, и это разом охладило его пыл. Его трясло. И правда, не жарко. На террасе кто-то вдруг врубил музыку на полную мощность, и все навострили уши.

Эту вещь без конца крутили по каналу М6. Обычно она вызывала желание разбить вдребезги гитару или запалить к чертовой матери школу, но сейчас, наоборот, все прислушались. Как будто это было что-то совсем новенькое, пришедшее оттуда, из американской глубинки, из такого же дерьмового городишки, где замызганные белые коротышки в клетчатых рубахах потягивали дешевое пиво. И эта песенка, словно вирус, распространялась повсюду, где жили оборванные дети пролетариев, хулиганистые пацаны, отбросы экономического кризиса, малолетние матери, придурки-байкеры, любители травки, учащиеся спецклассов для абсолютно безнадежных. В Берлине снесли стену, мир во всем мире надвигался с неотвратимостью дорожного катка. В каждом городе этого деиндустриализованного, однополярного мира, в каждой дыре мальчишки без будущего, без мечты слушали теперь группу из Сиэтла под названием «Нирвана». Они отпускали волосы и пытались трансформировать свой душевный разлад в негодование, выражая тоску в децибелах. Утраченный рай пропал впустую, революции не будет, ничего не остается, как наделать побольше шуму. Антони покачивал головой в такт музыке. Таких, как он, тут было человек тридцать. Последнее содрогание, и все кончилось. Можно расходиться по домам.

Около пяти утра Антони проснулся от холода. Он и не заметил, как уснул в шезлонге под деревом. Несколько раз чихнув, он отправился на поиски кузена.

В доме на первом этаже несколько человек с мокрыми волосами трепались как ни в чем не бывало сипловатыми голосами. Девчонки, завернувшись в большие махровые полотенца, сидели прижавшись к парням. В воздухе чувствовался легкий запах хлорки. Вот-вот должно было рассвести, и Антони подумал о щемящей грусти, которая обычно приходит такими бледными ранними утрами. К тому же мать его точно уроет.

На втором этаже он заглянул во все ванные комнаты, открыл двери всех спален. Кровати были заняты, под простынями угадывались спящие тела, по три-четыре на койку. Два металлиста, отыскав люк, вылезли на крышу и пили вино под звездами. Антони спросил, не видели ли они кузена.

– Кого-кого?

– Моего кузена. Высокий такой.

Металлисты предложили ему выпить с ними. Антони отказался.

– Так вы видели его или нет?

– Не-а.

– Ты в спальнях смотрел?

– Только что оттуда.

– Так садись. Смотри, как клево.

Металлист, который был ближе к нему, показывал на горизонт. От земли поднималась тонкая желтая полоска, постепенно заливая светом небо. Тьма мало-помалу становилась синей.

– А в садовом домике был? – спросил другой.

Он заложил руки за голову и не отрываясь смотрел на небо. Из рукавов его футболки торчали пучки светлых, почти рыжих волос.

Антони снова прошел в дом. В гостиной теперь было пусто, и у него создалось впечатление, будто он оказался на месте преступления. Пивные банки, окурки, вращающаяся в пустоте пластинка, потрескивание акустических колонок… Небо уже побледнело. Он побежал через сад. Странно, но бассейн был безупречно чист, он излучал синеву и выглядел ненастоящим. Антони на секунду задержался на краю, легкий плеск воды укачивал его, он боролся с желанием нырнуть. В толще воды виднелась то ли нижняя часть купальника, то ли трусики. Он подумал о Стеф, которую после купания не видел. В любом случае, плевать ему на все это. Он сплюнул в воду. Слабак он, вот и все.

– Эй!

Он быстро обернулся и увидел кузена, который махал ему с террасы. На нем была чужая футболка. Еле волоча ноги, Антони подошел к нему. Они пошли к выходу.

– Светает. Ты где был?

– Нигде, – ответил кузен.

– Стеф видел?

– Нет.

– Что это за футболка?

– Да так…

У Антони болела голова. Где-то пропел петух. Они подошли к куче дров, за которой оставили мотоцикл несколько часов назад. В другой жизни.

Мотоцикла не было. Антони рухнул на колени.