Новый придорожный аттракцион - Том Роббинс Страница 102

К этому времени «Икар» находился примерно на высоте 70 тысяч футов. Он поднимется еще примерно в два раза выше. Полностью герметичная гондола оснащена автономным запасом кислорода. Кислорода достаточно для недельного пребывания экипажа из трех человек. Однако те, кто незаконно проник на борт «Икара», не смогут прожить даже недели. Уже через 24 часа они погибнут от пагубного воздействия мощного солнечного излучения. Колоссальной силы обезвоживание умертвит их в считанные секунды. В следующем месяце, когда воздушный шар начнет терять высоту и неизбежно разрушится, от пассажиров «Икара» останутся лишь кости, однако если шару удастся продержаться в воздухе еще какое-то время, то даже кости превратятся в пыль. Гондола окажется пустой, как будто в ней никогда не было никаких живых существ.

Расследование событий, сопутствовавших похищению «Икара», не относится к моим служебным обязанностям. Я получил из Белого дома информацию о том, что могу считать это дело закрытым. Должен признаться, меня смущает одно обстоятельство вышеупомянутого дела. В нашем здании управления полетами находятся пять бабуинов. Их предстояло поместить в гондолу воздушного шара лишь сегодня в 6:30 утра. В настоящее время они находятся под моим присмотром. Все пятеро. И все же, прежде чем сегодня утром наши передатчики были демонтированы, кто-то из беглецов, похитивших «Икар», ненадолго включил телемонитор, и в течение примерно минуты мы с коллегами наблюдали за улыбающимся бабуином. Хотите верьте, хотите нет, но на борту обреченного на гибель «Икара» находится некий неизвестный бабуин.

В одном дальнем, пропитанном суевериями, изгрызенном мышами, заляпанном винными пятнами, оплетенном золотом кабинете в канцелярии Святого Престола с полдесятка немолодых элегантных кардиналов почтительно беседовали с одетым в черное священнослужителем неопределенного сана.

– Да, ваши преосвященства, результаты неутешительны, и ситуация вышла из-под контроля. Теперь уже никто не может изменить полет воздушного шара, даже если бы и захотел.

– За исключением самого Господа Бога, – вмешался один из кардиналов.

– В самом деле, Луиджи, – вступил в разговор другой, – мы должны исключить божественное вмешательство, разве не так?

Третий прелат, самый старший по возрасту и самый элегантный из всех присутствующих, принялся ударять пухлым кулачком в пухлую ладонь другой руки.

– Ну почему? – вопрошал он, не адресуясь конкретно ни к кому из собравшихся. – Почему, почему, почему, почему, почему, почему, почему? Почему все это произошло? Почему все случилось именно так?

– Пути Господни неисповедимы, – отозвался один из кардиналов.

Самый старший и элегантный прелат смерил его взглядом, который, казалось, говорил: «Только не надо пичкать меня этой старой сказочкой для дураков!»

– Видимо, нам следует винить в случившемся только самих себя, – осмелился вступить в разговор самый молодой кардинал. – Мы прятали этот скелет, если мне будет позволено так сказать, в нашем шкафу слишком долго. Может быть, нам пришло время спросить самих себя, не осталось ли там других скелетов – я, разумеется, выражаюсь фигурально, – которые могут потревожить настроения и философию всего мира, буде их кто-нибудь обнаружит?

– Я не совсем понял, Васко, что подразумевает ваше замечание, – заметил самый старший кардинал, – но верю, что вы не имели намерения выйти за рамки обсуждения. Мы не можем связать себя обязательствами перед мирскими сферами без какого-либо ущерба.

– Согласен с вами, отец. Я хотел лишь сказать, что во имя защиты интересов Святой Церкви…

– Да, да, верно. Верно. Все мои мысли сейчас поглощены этим воздушным шаром, а не теми безумствами, которые предшествовали его похищению, или предосторожностями, которые нам следует соблюдать.

Священник в черной сутане прочистил горло.

– Те, кто вовлечен в это дело, находятся за пределами человеческого понимания, отец. Они относятся к крылу современного либерализма, которое совершенно утратило разум. Если пожелаете, я могу представить самую полную информацию по каждому из этих лиц, чтобы вы могли прийти к собственным умозаключениям по данной проблеме.

Каждый из присутствующих по-своему выразил желание получить подобные сведения. Атмосфера в кабинете напоминала скульптурный выхлоп из труб мраморного «кадиллака», припаркованного сверх положенного времени в спальне какого-нибудь инвалида.

– Между тем, – заявил самый старший, – не остается совершенно никаких шансов на то, чтобы…

– Никаких шансов вообще, ваше преосвященство, – решительно заявил священник в черном. – Ровно через сутки от… э-э-э… Тела не останется ничего. Как, впрочем, и от чародея и его обезьянки. Они буквально испарятся в разреженном воздухе.

Бессильно стукнув пухлым кулачком правой руки в пухлую ладонь левой, кардинал, что постарше, идет к окну, чтобы взглянуть на небеса, только вот досада, в этой комнате нет окна, и он упирается лицом в какую-то древнюю стену. Мраморный «кадиллак» вращает колесами, и от бифокальных очков инвалида на ковре остаются лишь мелкие осколки.

Вскоре после этого бело-голубую футболку за номером 69 навсегда и с позором изгоняют из футбольной команды Дьюкского университета. Никогда больше ярким, напоенным солнечным светом осенним днем вы не увидите на футбольном поле в Дареме этого номера.

Знай об этом событии Мексиканская федерация производителей марихуаны, она бы наверняка прислала венок. Знай они у себя в Мексике, что Плаки Перселл пал, сраженный тремя пулями, и на его окровавленном лице застыла нагловатая усмешка. Что он сложил голову всего в тридцать лет, так и не решив для себя, какая она, жизнь, – сладкая или горькая.

Что ж, в некотором роде Плаки Перселла можно пожалеть – он стал очередной жертвой Христа/Власти. Чего никак не скажешь о Джоне Поле Зиллере. Его действия были взвешены и просчитаны тщательнейшим образом. Вряд ли он чья-то жертва, даже себя самого.

Жизнь Зиллера протекала в той плоскости, где архаичная тропа природы и некромантии пересекает скоростную автостраду технического прогресса и культуры. Как он жил, так он и умер. Человек между Небом и Землей.

Стремясь постичь учение о первоисточниках (или, прошу меня извинить, учение о направленных к богу решениях), Зиллер довел свои поиски истины до крайности. Хладнокровный и уверенный себе – он вновь, в буквальном смысле, превратился в сгусток энергии, растворившись в чистом духе, что породил всю нашу жизнь.

Пока я печатаю эти слова, где-то в небесной выси Джон Пол Зиллер, бабуин с огненно-красным задом и Иисус Христос из Назарета тают, превращаясь в ничем не замутненный солнечный свет.