Легенды крови и времени - Дебора Харкнесс Страница 10
Легенды крови и времени - Дебора Харкнесс читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Я попыталась издать одобрительный звук, хотя внутри у меня все перевернулось.
– Я еще раньше проверил способность Фиби убивать мелкую живность. – Маркус смотрел не на меня, а вдаль. – Когда у тебя нет выбора, отнять чью-то жизнь иногда бывает труднее.
– А я думала, наоборот.
– Странная вещь получается, – покачал головой Маркус. – Когда это перестает быть забавой или спортом, теряется решимость. Как ни списывай на инстинкт, выживать, отнимая жизнь у других существ, – деяние корыстное. – Свои слова Маркус сопровождал нервозным постукиванием книги по ноге.
– Что ты читаешь? – спросила я, пытаясь сменить тему.
– Одну свою старую любимую книжку, – ответил Маркус, бросая ее мне.
В иное время непочтительное обращение де Клермонов с книгами спровоцировало бы меня на нравоучительную лекцию, но, судя по внешнему виду книжки, она видела куда худшее обращение. Я заметила обгрызенный угол. При ближайшем рассмотрении оказалось, что переплет весь покрыт пятнами. Круглые вмятины были не чем иным, как следами стаканов, бокалов и кружек. Остатки позолоты и тиснения подсказывали, что книжка обрела переплет где-то в начале XIX века. Маркус буквально зачитал свое сокровище. Переплет книги треснул. На нем были видны следы многочисленных починок, последнюю из которых Маркус сделал полоской пожелтевшего прозрачного скотча.
Любимые предметы вроде этой книжки несли в себе особую магию. Она не имела никакого отношения к ценности или состоянию предмета, но целиком зависела от значения этого предмета в жизни владельца. Я с осторожностью открыла ветхий переплет. К моему удивлению, книга оказалась на несколько десятилетий старше.
«Здравый смысл». Основополагающий трактат Войны за независимость. Я думала, Маркус читает Байрона или какой-нибудь роман, но никак не политический памфлет.
– В тысяча семьсот семьдесят шестом ты служил в Новой Англии? – спросила я, увидев дату и место публикации.
Книжка была издана в Бостоне. Из скупых сведений о юности Маркуса я знала, что он служил в Континентальной армии. Сначала солдатом, потом военным хирургом.
– Нет. Я тогда еще жил дома. – Маркус забрал у меня книгу. – Пойду прогуляюсь. Спасибо за чай.
Чувствовалось, он не был настроен делиться со мной воспоминаниями.
Маркус быстро спустился по лестнице, оставив за собой ворох светящихся спутанных нитей, где красные и темно-синие невообразимо переплетались с черными и белыми. Будучи прядильщицей, я умела распознавать нити прошлого, настоящего и будущего, связывающие Вселенную воедино. Яркие синие и янтарные нити обычно слагали прочную основу, в которую вплетались разноцветные нити индивидуального опыта.
Но только не сегодня. Воспоминания Маркуса были настолько сильными и угнетающими, что искажали ткань времени и делали дырки в структуре, словно готовя проходы для появления какого-то забытого чудовища из прошлого.
Облака, собирающиеся на горизонте, и покалывание в больших пальцах предупреждали меня о скором наступлении полосы бурь. Для всех нас.
День первый
13 мая
Фиби сидела перед закрытыми окнами своей комнаты. Шторы цвета спелой сливы были полностью отдернуты, открывая парижский пейзаж. Насытившаяся кровью создательницы, Фиби пожирала город глазами и жаждала новых открытий, которые преподносило ей изменившееся зрение.
Она узнала, что ночная темнота вовсе не является черной. Нет, темнота имела тысячи оттенков и отличалась по фактуре: от хрупкой, как крылышки стрекозы, до плотной, бархатистой на ощупь. То, что прежде казалось черным цветом, было немыслимым количеством оттенков: от темно-пурпурного и темно-синего до нежнейших светло-серых полосок.
Ее жизнь не всегда будет такой легкой, как сейчас. А пока ей незачем дожидаться появления грызущего ощущения в животе. Достаточно постучать по двери. Рано или поздно Фиби придется прочувствовать голод. Без этого она не научится жаждать живой крови какой-нибудь зверюшки и управлять настоятельным желанием добыть эту кровь.
Но пока ее настоятельным желанием было рисовать. Этого Фиби не делала очень давно, с тех пор как преподаватель рисования с категоричной небрежностью высказался о ее художественных способностях. Его слова заставили Фиби прекратить собственные эксперименты с холстом и бумагой и переключиться на изучение истории искусства. Но сейчас у нее зудели пальцы от желания схватить кисть и погрузить в густую масляную краску или, смочив водой, коснуться ванночки с акварелью. Холст или бумага – значения не имело.
Но сможет ли она точно передать цвет плиток крыши соседнего дома, находящегося по другую сторону сада: голубовато-серый, с легким серебристым оттенком? Удастся ли ей изобразить иссиня-черное небо в вышине и резкое металлическое свечение на горизонте?
Сейчас Фиби хорошо понимала, почему Джек, правнук Мэтью, работал в технике светотени, покрывая поверхности стен своими воспоминаниями и переживаниями. Игра света и теней была бесконечной. Игра, за которой Фиби могла бы наблюдать часами, не испытывая скуки.
Об этом она узнала от единственной свечи в серебряном подсвечнике, оставленной Фрейей на туалетном столике. Волнообразность света и темнота в сердце пламени оказывали гипнотическое действие. Фиби просила принести в комнату еще несколько свечей. Ей хотелось окружить себя ослепительно-яркими точками, в которые можно погружаться.
– Одной достаточно, – ответила Фрейя. – Нам только не хватало твоего светового обморока в первый день.
Пока Фиби регулярно получала кровь создательницы, ее главной опасностью как новорожденного вампира была атака чувств и ощущений. Стремясь предотвратить несчастные случаи, Фрейя и Мириам зорко следили за ее окружающим пространством, сводя к минимуму опасность потеряться в ощущениях.
Так, сразу же после преображения Фиби пожелала принять душ. Фрейя сочла игольчатые струи воды слишком травмирующими. Вместо душа Франсуаза наполнила ванну теплой водой. Время нахождения в ванне было строго ограничено, чтобы Фиби не захватило ощущение воды, мягко скользящей по ее коже. Закрыли не только окна в ее комнате, но и во всем доме, преградив доступ манящим человеческим запахам, запахам соседских собак и кошек и загрязненному воздуху. Когда Фиби попросила хотя бы чуточку приоткрыть одно окно – ей хотелось прочувствовать дуновение ветра, – Фрейя покачала головой:
– Прости, Фиби, но мы хорошо помним, как в прошлом году новорожденный вампир обезумел, попав в парижское метро. Запах старой тормозной системы оказался для него непреодолимым искушением, и мы потеряли его в туннелях Восьмой линии. В результате – сплошные задержки в движении поездов. А дело было утром. Мэр был крайне возмущен. И Болдуин тоже.
Фиби знала: она могла бы с легкостью разбить стекло, а заодно и раму сломать. Если ей понадобилось бы сбежать отсюда, она бы даже пробила дыру в стене. Но обуздание подобных искушений было проверкой ее умения владеть собой и подчиняться распоряжениям, тестом на то, годится ли она Маркусу в спутницы жизни. Фиби была полна решимости пройти испытания и потому сидела в наглухо запертой комнате, следя за вспышками и движением оттенков света. Она ощущала все: облако, закрывшее луну, далекую звезду, прекратившую мерцать, и даже поворот Земли, чуть приблизивший эту часть планеты к восходу солнца.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии