Я спасу тебя от бури - Чарльз Мартин Страница 10

– Не возражаете? – спросила она.

– Берите, не стесняйтесь.

Она откинула волосы назад и сделала то, что женщины обычно делают со своими волосами и резинкой. Потом она помогла Хоуп сделать то же самое. Я порылся в багажнике и вручил ей коробку влажных салфеток для малышей и чистое полотенце. Сэм посмотрела на багажник.

– У вас там, случайно, не найдется горячего душа?

– Дайте мне несколько минут, и, возможно, я смастерю его.

Они отправились в туалет, а я тем временем заказал завтрак. Их не было довольно долго. У меня создалось ощущение, что они почти ничего не ели в последние несколько дней, поэтому я заказал пять яичных макмаффинов, двойную порцию оладий, три апельсиновых сока и два больших кофе.

Потом я достал мобильный телефон и позвонил домой. Дампс ответил на звонок.

– У тебя все в порядке?

– Да… это долгая история. Как там Броди?

– Спит. – На заднем фоне я слышал жужжание кофеварки. – Хочешь, я разбужу его?

– Нет, пускай спит.

Последовала пауза.

– Ты получил ответ на его вопрос?

– Какой именно?

– На любой из них.

– Еще нет.

Он рассмеялся.

– Когда ты собираешься быть дома?

Я посмотрел на Сэм и Хоуп, выходивших из «Макдоналдса».

– У меня случился небольшой объезд.

– Куда?

– До Нового Орлеана.

– Ничего себе.

– Это часть той самой долгой истории.

– У тебя неприятности?

– Пока нет.

– Она хорошенькая?

– Как сказать.

– Это как?

– Зависит от того, о ком ты говоришь.

Я услышал, как он хлопнул себя ладонью по бедру.

– Похоже, ты снова в седле и надел шпоры.

– Нет, не так. Мне нужно идти; позвоню позже.

Я оказался прав: они ничего не ели до сих пор.

Хотя я вел машину, но съел только один макмаффин и выпил кофе. Они съели все остальное. Смели подчистую. Хоуп достала Турбо из клетки, усадила его на колени и стала кормить травинками из кармана и кусочками картофельных оладий, которые он в основном нюхал и облизывал.

– Кто это? – спросил я.

– Морская свинка, – ответила Сэм.

– Понятно. – Хотя они сами были худыми и изможденными, свинка выглядела вполне упитанной. – Чем вы его кормите?

Сэм потерла голову за ушами и улыбнулась:

– Почти всем, что попадется.

Она посадила его на приборную панель, где он сразу же начал корчить мордочки, ходить медленными кругами и ронять маленькие черные какашки.

Сэм указывала дорогу в городе, в результате чего мы заблудились, поэтому я остановился и развернул карту. Нужно отдать ей должное; мы находились близко от цели. Всего лишь несколько улиц. В итоге мы оказались на окраине Гарден-дистрикт. Хотя Хоуп перестала кашлять, она также перестала говорить. Она сделала несколько записей, но я не слышал ее голоса с тех пор, как она крикнула «Турбо!» на автостоянке. Единственным признаком ее пребывания в автомобиле было то, что она постоянно чесала руки и ноги.

Мы подъехали к дому.

– Это он?

Сэм кивнула. Должен признать, дом произвел на меня впечатление. Ее сестра умела навести порядок на корабле. Красивое двухэтажное здание с подстриженными кустами и цветочными клумбами, разбросанными повсюду. Свежая краска. Перила из кованого железа. Широкое крыльцо со ступенями с трех сторон. Даже флюгер над одной из трех каминных труб был отполирован до блеска и поворачивался без скрипа.

Сэм сидела и смотрела на парадную дверь. Хоуп, завернувшаяся в грязное одеяло, упорно молчала.

– Хотите, чтобы я постучал? – поинтересовался я.

Она покачала головой, вышла наружу, потом отступила и кивнула, глядя прямо перед собой.

Я надел шляпу.

– Как ее зовут?

– Мерси.

– А фамилия?

– Думаю, Дювейн. Она… несколько раз меняла фамилию.

Я подошел к двери и постучался. Мне открыла горничная.

– Мэм, меня зовут Тайлер Стил, – сказал я и снял шляпу. – Скажите, пожалуйста, Мерси Дювейн проживает в этом доме?

Она покачала головой и начала закрывать дверь.

– Нет.

Я предчувствовал, что так и будет. Я показал ей свое удостоверение личности, чтобы она чувствовала себя более непринужденно. Она ознакомилась с ним и протянула обратно.

– Сэр, я работаю на семью Мактинни. Они купили этот дом около года назад. – Она немного подалась вперед и прошептала: – Они купили его на аукционе. – Она стрельнула глазами направо, потом налево. – На судебных торгах.

Я отступил.

– Извините за беспокойство, мэм. Спасибо за информацию.

Она кивнула и закрыла дверь. Я надел шляпу и вернулся к автомобилю. Когда я пришел, глаза Саманты блестели от слез, а ее коленка прыгала вверх-вниз. Я открыл дверь в тот момент, когда она вытащила Хоуп наружу. Она подхватила Турбо и сказала, не глядя на меня:

– Мне очень жаль. Мы уходим. Я должна… Мы… мы уходим. – Она пожевала губу и посмотрела налево, потом направо. – Туда, – и пошла налево. Хоуп несла Турбо и оглядывалась через плечо, волоча одеяло за собой. Я полквартала проехал за ними на автомобиле. Сэм находилась на грани истерики, но то, что мне было известно о женщинах – то есть не очень много и обычно неправильно, – говорило о том, что она должна избавиться от своего нынешнего состояния. Пройдя еще немного, она остановилась, села на тротуар и спрятала лицо в ладонях. Я оставил автомобиль на холостом ходу. Хоуп стояла с клеткой в руках и смотрела на меня. Я опустился на колени перед Самантой.

В прошлом году я ехал по грунтовой дороге в поисках отбившихся от стада коров и наткнулся на собаку. Вернее, на то, что от нее осталось. Парша уничтожила большую часть ее шерсти, и ребра с болячками на коже выпирали наружу. Она лежала на обочине и лизала воспаленные лапы. У нее изо рта шла пена, и сотни мух роились перед ее мордой. Я остановился и опустил стекло. Собака была слишком измучена, чтобы поднять голову или хотя бы посмотреть на меня. Я взял свой револьвер калибра.22 и посмотрел на нее. Настал смертный час. Никакое лекарство в мире не смогло бы вернуть ее к жизни. Я долго думал, но так и не пристрелил эту псину. Мне следовало это сделать, и это был бы милосердный поступок, но я этого не сделал. Я оставил ее лежать и вылизывать себя. На следующий день я вернулся и увидел, как сарыч выклевывает ее глаза. Мне пришла мысль застрелить его, но это бы не вернуло собаку. Я думал о ней еще несколько дней и гадал, что послужило поворотным моментом. Кто-то вышвырнул ее из дома? Перестал ее кормить? Или это была плохая собака? Что сделало ее плохой? Как она дошла до этого? Та собака не всегда была плохой. Существовал какой-то поворотный момент, но какой именно?