Черный кандидат - Пол Бейти Страница 10

Когда Иоланда подошла к кассе, Уинстон отступил на пару шагов, пропустив вперед своих голодных друзей. Это была не дежурная улыбка «Добро пожаловать в Бургер-Кинг», – думал он. – Девочка мне что-то пытается сказать. Иоланда избегала взгляда Уинстона. Она принимала заказы его друзей и безотчетно приглаживала пушок на висках, мысленно повторяя про себя брачную мантру, которая передавалась в поколениях черных женщин: Ниггеры ни хера не стоят. Ниггеры ни хера не стоят. «Ниггеры ни хера не стоят».

– Следующий, пожалуйста, – вежливо объявила Иоланда.

Уинстон подошел к кассе и принялся рассматривать меню. Он не торопился, тщательно подбирал слова для первого разговора с женщиной, которая, как он знал, станет любовью всей его жизни.

– Один воппер с сыром, без огурцов, без лука. Два больших сэндвича с курицей, поменьше соуса.

Иоланда повторила заказ в микрофон, подавив дрожь в голосе.

– Еще что-нибудь брать будете, сэр?

Ой, она попалась, влетела в классическую ловушку любого сердцееда!

Иоланда крепко вцепилась в микрофон и мысленно собралась, ожидая услышать неизбежную «кадрильную» фразу.

– Да, большую порцию луковых колец и два яблочных пирога.

Иоланда испытала одновременно облегчение и разочарование. Может, она ему не понравилась? Может, он смотрел вовсе не на нее, а на транспортерную ленту с жирными бургерами за ее спиной? Она посмотрела на шоколадное лицо Уинстона и повторила заказ. Вспомнив свои правила общения с покупателями, Иоланда перешла к картошке-фри и напиткам.

– Хотите попробовать нашу новую картошку-фри с сыром чеддер? Что будете пить?

– Апельсиновую газировку.

– Размер?

– Примерно с тебя.

Иоланда покраснела, но не растерялась ни на секунду.

– Значит, среднюю.

Уинстон засмеялся, наклонился поближе и втиснулся в ее жизнь.

– Ты из Куинса.

В любом другом случае Иоланда попросила бы покупателя отойти в сторону, чтобы она могла принять следующий заказ. Но сейчас она перевела взгляд с лица Уинстона на его руки, удивляясь, какая гладкая у него кожа.

– Откуда знаешь?

– Серьги-дельфины, волосы в мелкую завивку, на руках больше серебра, чем золота. В тебе есть даже что-то от Лонг-Айленда.

Дедуктивные выводы Уинстона были верными, но Иоланда сделала вид, что не впечатлена.

– Да ну?

– Так откуда ты? Холлис? Кью-гарденс?

– Куинс-виллидж, недалеко от железной дороги. Так сойдет?

– Мне все сойдет, кроме Бруклина. Мужик есть?

Иоланда протянула ему руки с целой коллекцией магазинных обещальных колец.

– А можно его послать куда подальше?

– Конверт есть?

Парни из компании Уинстона, стоявшие за его спиной с подносами тепловатых бургеров в вощеной бумаге, ощутили приступ коллективной ревности, более сильной, чем готовы были признать. Они наперебой принялись «подбадривать» его, чтобы завязывал с флиртом.

– Давай прогуляемся, Чаббси, милый!

– О, мисс Крабтри, у меня такая тяжесть на сердце!

– Тяжесть скоро будет у тебя на губах.

– Через минуту что-то тяжелое будет у девочки на коленях.

Уинстон пытался сопротивляться притяжению своей команды. Ему не хотелось поддаться гравитации дружбы, сбиваться в кучу и возвращаться к привычному «да я то, я это». Разговор спасла Иоланда, отметив тяжесть пустоголового балласта, противостоящего невесомости нарождающейся любви.

– Они что, берегут твою невинность?

– Вроде того.

– Имя у тебя есть?

– Борз.

– А как на улице зовут?

– Борзый.

– Я Иоланда.

Иоланда подвинула Уинстону коричневый поднос, забитый едой, которую он не заказывал. Посреди леса картошки-фри свои холестериновые владения обозревала пятисантиметровая фигурка «Короля бургеров». На его копье красовался чек с номером Иоланды, нацарапанным под суммой заказа.

Уинстон высыпал ей на ладонь комок смятых купюр и пообещал позвонить вечером. Буркнул:

– Ну, ладно тогда. – И он отчалил к своим дружкам, позабыв о сдаче.

Иоланда смотрела ему вслед и представляла, что скажут ее подруги, когда она появится в клубе с грузным костоломом. Таша, как пить дать, скажет: «Какой страшный ниггер, надеюсь, он хотя бы петь умеет». Улыбаясь своим мыслям, она выкрикнула:

– Следующий!

И, даже не оборачиваясь, Уинстон отозвался:

– Я, черт возьми!

Их первое и единственное свидание состоялось в канун Рождества на прогулочном катере, который курсировал вокруг Манхэттена. Иоланда и Уинстон встретились на пристани Бэттери-парка. Уинстон явился минута в минуту (впервые в жизни, исключая случаи, связанные с судебными процессами), Иоланда – с обязательным для независимой женщины опозданием на четверть часа. Уинстон помахал билетами, купленными за неделю вперед, и веселая парочка побежала по деревянному настилу, распихивая локтями приезжих зевак. Они наперегонки взбежали по винтовой лестнице на верхнюю палубу. Иоланда села у иллюминатора, Уинстон втиснулся рядом.

– Не тесно?

– Нормально.

Уинстон поднял кудряшки с ее шеи, которая тут же покрылась гусиной кожей от холодного морского бриза. Иоланда приготовилась к поцелую; вместо этого Уинстон налепил ей за ухом драмаминовый пластырь.

– Что это? – спросила она.

– От укачивания.

– Спасибо, но катер не разгоняется быстрее двух миль в час.

– Узлов.

– Я в курсе.

Судно ползло вокруг заснеженного Готэма, а они все говорили, перекрикивая монотонное бормотание гида, и находили собственные достопримечательности.

– Видишь то здание? – спросила Иоланда, указывая на небоскреб, облицованный известняком и сталью. – Я там работала в позапрошлом году. Тридцать второй этаж, кафетерий.

– Че, правда? Видишь тот коричневый дом через дорогу? Я там спину гнул. «Страддер, Фэррагат и Пибоди».

– И чем занимался?

– Смотрел, чтобы факс не зажевал бумагу.

– И все?

– Так высокие технологии! Целых два дня там продержался.

Динамик на крыше прохрипел:

– Леди и джентльмены, я знаю, что вечер сегодня туманный, но сразу за мостом Трайборо те, кто захватил бинокль, смогут разглядеть сторожевые башни на острове Райкерс. Построенная в 1936 году тюрьма на острове Райкерс была пристанищем таких печально известных преступников, как Сын Сэма, он же Дэвид Берковиц, детоубийца Джоэл Стейнберг, дон мафии Джон Готти и гарлемский наркобарон Ники Барнс…