Иди сюда, парень! - Тамерлан Тадтаев Страница 10

В тот морозный вечер я стоял на перекрестке улиц Исаака и Сталина и смотрел, как наши, припав к амбразурам баррикады, лупили по грузинам из ружей и карабинов времен Бега Кошты ^[6]. Оккупанты в свою очередь мочили наших из автоматов и пулеметов и пуль на это дело не жалели. Грохот от стрельбы был знатный, аж в ушах звенело, а толку никакого – из наших никто не пал, следовательно, потери у грузин были не больше. Это бескровное шоу с элементами пиротехники продолжалось довольно долго и закончилось внезапно с появлением Колорадо. Он довольно грубо оттолкнул меня, стоящего у него на пути, и прошествовал на баррикаду, к одному из шоуменов. У последнего был до того свирепый вид, что ужас охватывал всякого, на ком останавливался его взгляд. Но тут случилось нечто невероятное, не укладывающееся в моей, признаться, не очень смекалистой голове. Увидев Колорадо, «свирепый» как-то сник и стал до того жалок, что мне захотелось ободрить его мужественными словами, но я пожалел о своем намерении, ибо тот, отбросив винтовку, хотел сдаться грузинам. Только было уже поздно. Колорадо мгновенно очутился возле него и прикладом автомата ударил по лицу. Свирепый шоумен немедленно рухнул на гололед, и Колорадо ногами начал месить несостоявшегося предателя, словно тесто для пирогов. С нашей стороны стрельба прекратилась, все бросились смотреть на захватывающую дух драму, главный герой которой настиг проворовавшегося ублюдка и воздал ему по заслугам. Какая-то женщина бросила к ногам Колорадо свою грязную косынку, и тот, повинуясь древнему обычаю предков, отпрянул от своей жертвы.

Поправляя кепку-бейсболку на своей остроухой голове, Колорадо двинулся прямо на меня, и я порядком струхнул, хотя не чувствовал за собой никакой вины. Гроза прошла мимо, и я облегченно вздохнул – но преждевременно, как оказалось. Колорадо вернулся и бросил мне короткое, жесткое: «Пошли!» Я недоумевал, потому что не был знаком с ним, – но тем не менее пошел за человеком, о котором ходили такие слухи, что кровь стыла в жилах. Внезапно он остановился и, обернувшись ко мне, хриплым голосом спросил:

– У тебя есть оружие?

Я ответил, что есть, и, вытащив спрятанный под телогрейкой обрез двустволки, показал его чудо-воину. Увидев мой пугач, Колорадо усмехнулся и предложил: «Если хочешь увидеть грузин на самом деле, идем со мной». Я не хотел, но почему-то согласился.

Колорадо перелез через забор в сад заброшенного дома. Я последовал его примеру и, увязая по колено в лежалом снегу, двинулся за своим новым товарищем. Я, конечно же, был рад, что Колорадо взял на дело именно меня, и даже гордился оказанной честью. Но меня мутило от страха при мысли о том, что нас ждет там, куда мы так стремительно продвигаемся.

Насколько я понял, мы пробирались в тыл к грузинам и, чтобы не засветиться, шли огородами. То и дело нам попадались пустые, брошенные хозяевами дома, которых еще не успела коснуться рука мародера. Меня невольно тянуло к этим жилищам одобычиться, и лишь присутствие Колорадо заставляло воздержаться от этого веселого предприятия. Но тут перед моим взором предстал великолепный особняк подпольного миллионера Боле, дочка которого отвергла моего друга Хряка и вышла замуж за какого-то недоумка-грузина. Брак по расчету, оба из богатых семей. Сучка, могла бы подать руку помощи Хряку, чей отец спился и в последнее время опохмелялся тройным одеколоном – самая низшая стадия алкоголизма в нашем городе. «Ну так погодите же! – думал я в благородном негодовании. – Я вынесу все ценное, что найду, и подожгу ваш дом! Вот Хряк обрадуется». Будет и на нашей улице светлый праздник, засмеялся я злорадно и, как безумный, ринулся к дому, полному сокровищ. Выстрел и свистнувшая над головой пуля заставили меня замереть на месте. Рот открылся сам собой, и я прикрыл его обеими руками, чтобы удержать готовое выпрыгнуть, бешено бьющееся сердце.

– Что ты творишь, мать твою?! – услышал я хриплый голос Колорадо. – Сейчас не время заниматься подобными делами, нельзя просто так грабить людей.

– Он же первый негодяй и приспешник оккупантов! – возмущенно воскликнул я, прикрывая свою алчность и месть громкими словами. Но Колорадо был искушен в подобных вещах.

– Ты ошибаешься, – спокойно сказал он. – Вот этот автомат, – Колорадо поднял руку с оружием и потряс им, – купил он и еще много чего. Доить надо тех, кто не хочет помогать и не воюет, ты понял?

Разговор был окончен, и мы двинулись дальше.

Отягощенный автоматом и боеприпасами, Колорадо неумолимо шагал вперед, оставляя в снегу глубокие следы, по которым робко и с опаской ступал я. Мне хотелось крикнуть: «Эй, остановись! Куда ты идешь и ради кого рискуешь? О тебе уже и так идет недобрая слава мародера и убийцы. Люди ненавидят тебя за твою храбрость и дерзость. Они готовы предать тебя смерти вместе с твоими братьями только потому, что вы можете и делаете то, на что не способны они, трусливые твари!» Но я промолчал. Скорее всего, он не понял бы меня или, того хуже, подумал бы, что взял с собой в попутчики труса. И хотя я на самом деле отчаянно трусил, мне не хотелось, чтобы об этом узнал Колорадо.

Свет многочисленных костров, лай собак, редкие автоматные очереди и гул, издаваемый армией грузин, были нам наградой за наш неожиданный и, как мне казалось, легкомысленный марш-бросок. Я был ни жив ни мертв от страха и усталости, когда мы остановились перед большим блочным домом, окна и двери которого выходили в сад. Колорадо осторожно прошел к деревянной, пахнущей олифой двери и попытался ее открыть, но дверь не поддалась. Он вернулся и сказал:

– За домом грузины, я обойду дом вот так, – он показал как, – а ты пойдешь вон к тому забору, – он показал, к какому, я не видел, но понял, – и метнешь вот эту штуку через забор. – Он сунул в мою онемевшую руку лимонку. – Они близко, ты не промахнешься. Да, сделаешь это, как начнется стрельба, не раньше.

Я молчал.