Знай, что я люблю тебя - Луис Леанте Страница 10

Когда Монтсе зашла в подъезд, он остался сидеть, гладя ей вслед. Девушка не стала ждать лифта. Перепрыгивая через две ступеньки, взлетела на свой этаж, распахнула дверь, швырнула книги на пол и вихрем пронеслась по квартире, не поздоровавшись даже с Мари Круз. С балкона она увидела удаляющийся автомобиль, который постепенно исчез в лабиринте улиц, ведущих к порту. Конечно, она заметила, что тетрадного листочка на лобовом стекле больше нет. Явственно представила себе сложенную вдвое бумажку, спрятанную в карман рубашки Сантиаго Сан-Романа: белоснежной, чистейшей и безупречно выглаженной рубашки с рукавами, закатанными до локтей, слишком шикарной, чтобы соответствовать социальному положению парня, которое он старался скрыть.

Доктор Монтсеррат Камбра быстро шла по коридору отделения «Скорой помощи», охваченная невыносимым волнением. В кармане халата она держала фотографию, которую только что украла у трупа, крепко сжимая руку в кулак, словно боясь, что кто-нибудь отнимет у нее добычу. В какой-то момент ее покинуло ощущение реальности — она перестала понимать, где находится. Ей казалось, что все на нее смотрят. Но никто из персонала, попадавшегося навстречу, не заинтересовался странным поведением доктора. Она вбежала в ординаторскую и захлопнула за собой дверь, будто за ней кто-то гнался. Ей было трудно дышать. Она села и быстро сунула в рот таблетку. На столе все еще стояла чашка кофе, принесенная Белен несколько часов назад. Она выпила его залпом, даже не заметив, что он холодный. Потом сняла трубку с телефона, набрала номер регистратуры и дрожащим голосом произнесла:

— Это доктор Камбра. Слушайте внимательно. Когда придет муж женщины, доставленной из аэропорта, я хочу, чтобы меня немедленно предупредили. Не забудьте. Даже если я буду занята. Найдите меня. Это очень важно. Спасибо.

Положив трубку, сунула пальцы в карман халата и дотронулась до фотографии. Так она и сидела, не вынимая руки из кармана. Ей казалось, что снимок может в любой миг исчезнуть и все развеется, как сон — еще один из кошмарных снов, не дающих ей спать по ночам. В четыре часа пополудни госпиталь Смары выглядит как иллюстрация к какому-нибудь фантастическому роману. Снаружи — палящие лучи солнца и сухой режущий ветер, не оставляющие живому ни малейшей надежды на нормальное существование. Внутри — пустые полутемные коридоры, сонной паутиной пронизывающие здание до самых дальних закоулков. Госпиталь Смары, затерянный в песках, кажется миражем, неизвестно каким чудом появившимся на раскаленном теле Сахары.

Одетый в военную форму оливкового цвета, полковник Мулуд Ласен вошел в санитарный блок, стряхивая пыль с одежды и убирая от лица ткань тюрбана. Водитель ждал его, не выходя из «тойоты», припаркованной на самом солнцепеке. После изнуряющей жары полковник с наслаждением окунулся в прохладу темного коридора. Ему даже почудилось, что пустыня, стоило ему переступить порог, осталась где-то далеко позади. Он вдохнул резкий запах больницы, поведя носом, словно за столько лет так и не привык к нему. Он знал больницу как свои пять пальцев. Видел, как это здание вырастает из фундамента, среди камней и песка, как дерево из семечка. Мулуд Ласен уверенно прошел по лабиринту гулких коридоров. Добрался до кабинета директора, так никого и не встретив, и открыл дверь, не постучав. Главврач был маленьким беспокойным человечком. Он сидел, зарывшись с головой в кипу бумаг. На носу у него поблескивали очки в черепаховой оправе. Редкие волосы уже местами тронула седина, а кожа была обветренной и потемневшей от солнца. Увидев полковника, он изобразил на лице приветливую улыбку. Они поздоровались долгим витиеватым приветствием на арабском, глядя друг другу в глаза и пожимая руки.

Полковник Мулуд Ласен был высоким и грузным. На его фоне главврач госпиталя Смары казался почти ребенком.

— Мулуд, Мулуд, Мулуд, — проговорил наконец хозяин кабинета, когда они закончили здороваться и расцепили руки.

— В халате и в очках ты выглядишь прямо-таки как настоящий врач, а не простой администратор.

Главврач улыбнулся. Он знал полковника с детства, задолго до того, как тому пришлось покинуть свою страну.

— Вот уж кого не ожидал сегодня увидеть, так это тебя, — ответил он.

— Я хотел приехать раньше, но мне пришлось надолго отлучиться по делам.

— Кое-какие новости донеслись и до нашего захолустья. Как дела у министра?

— У него лихорадка, — с вежливой улыбкой ответил полковник.

— Лихорадка у министра по делам здравоохранения? Ну так в нашем госпитале для него всегда найдется койка!

Оба громко расхохотались. Полковник снял солнечные очки и положил их на стол. Его глаза были красными и воспаленными.

— Он упрямец. Ты же знаешь.

— Да, увы, прекрасно знаю.

Тем временем доктор доставал из ящика стаканы и выставлял их на стол. Затем прошел в другой конец кабинета и разжег спиртовку. Налил в чайник воды, поставил на огонь.

— Как тут дела? — спросил полковник.

— Прекрасно, как обычно. Закончили с установкой нового оборудования. Весь персонал мечтает его опробовать.

— Поэтому в больнице так тихо?

— Да. Ну, по правде говоря, сегодня никто не поступал. Медсестры копаются в библиотеке — все пытаются разобраться с новым аппаратом для обработки анализов. Все инструкции и подписи к реактивам на немецком.

— Никто не поступал, говоришь?

— Сегодня утром приняли ребенка с зубной болью.

— Больше никого не было?

— Вообще-то кое-кто был. Я почти забыл. У нас уже три недели лежит иностранка. Я ее вижу каждый день и так привык, что запамятовал, что она не из персонала больницы. Она была при смерти.

— Женщина? Иностранка?

Главврач оторвался от приготовления чая и приблизился к другу. Очень осторожно он приподнял пальцами его веко:

— Дай-ка я посмотрю твои глаза.

Полковник Мулуд терпеливо переносил осмотр. Доктор широко раздвинул ему веки и начал внимательно изучать слизистую оболочку.

— Я послал запрос на следующий день, как она появилась. Описал все обстоятельства. Не скрою, меня удивило, что ты так долго не реагировал, но ведь бумаги в дороге могли и потеряться.

Врач говорил, не прерывая своего занятия.

— У тебя запущенная форма конъюнктивита, — заключил он.

— Это от ветра.

— И от солнца. Приди ты вчера, я дал бы тебе капли, но сегодня они уже закончились. Если приедешь через пару недель, я, возможно, смогу что-нибудь для тебя сделать. Мне совсем не нравится этот глаз.

Полковник порылся во внутреннем кармане кителя и достал письмо. Он положил бумагу на стол. Главврач глянул на конверт и узнал собственный почерк.

— Значит, мой доклад до тебя дошел.

— Я его обнаружил позавчера, когда разбирал бумаги в министерстве. Говорю же, мне пришлось на некоторое время отлучиться. Но то, что я прочитал, привлекло мое внимание.