Хоровод воды - Сергей Юрьевич Кузнецов Страница 10

Тоже скажешь – «прогулять», усмехается Никита, кто с меня спросит? Я же теперь – главный начальник, хозяин, владелец бизнеса!

Но все равно – Никита нервничает. Зачем Даша позвонила ему два дня назад? Спросила, как прошли похороны, – ну да, он сказал ей, что умер его дядька, ну и что? Не тот у них формат отношений, чтобы такое спрашивать. Никита ответил: Хорошо. А что надо было сказать?

Даша спросила:

– А что ты делаешь послезавтра?

Никита запнулся, хотел было буркнуть «работаю, что же еще?», но вместо этого сказал:

– Собственно, ничего не делаю. В первой половине дня совершенно свободен.

Зачем сказал – сам не знает. Надо было холодно отшить, не пришлось бы переться на край света, не пришлось бы брести под мокрым февральским снегом, плутая между одинаковых шестнадцатиэтажек, почему-то стесняясь спросить прохожих, где здесь дом 104, корпус 3.

Даша открывает дверь. На Даше восточный халат, едва запахнутый, матовая белизна тела сбегает от шеи почти до небрежно завязанного широкого пояса.

Никита снимает пальто, Даша протягивает вешалку. Как десять дней назад в прихожей офиса, они оказываются совсем рядом.

Вешалка с глухим стуком падает на пол, пальто выскальзывает из Никитиных пальцев.

Второй кофе за утро. На маленькой Дашиной кухне, точнее – на кухне Дашиных родителей. Лет пять назад у Никиты была примерно такая же. Теперь он сменил холодильник, купил новую микроволновку, потом Маша обои переклеила – совсем другое дело.

Тлеет ароматическая палочка. На краю стола – стопкой зачитанные книги в бумажных обложках. Йога, гороскопы, тайны мандалы, этот, как его… Пауло Коэльо.

– Тебе точно понравится, – говорит Даша, – это же мой любимый писатель! Хочешь – возьми почитать?

Она сидит совсем голая, капли влаги блестят на груди. Никита – голый по пояс, в одних джинсах. На часах – одиннадцать двадцать пять.

– Зачем ты бреешься налысо? – спрашивает Никита.

– В знак поддержки НБП, – отвечает Даша.

Детский сад.

С кем я связался? – думает Никита. Совсем девчонка. Малолетка.

Глупышка.

– Лимонов принес в политику дыхание магии, – говорит Даша, и Никита кивает, глядя на ее груди. Они чуть колышутся в такт Дашиным словам.

Дыхание магии, ага. Девичье дыхание у самого уха. Слабый стон – а потом снова: закатились глаза, напряглось тело, волны пошли туда-сюда, влага выступила из пор, а затем, как и в прошлый раз, утробный звук заполнил спальню, квартиру, дом, и Никита не успел даже подумать: то-то веселятся Дашины соседи! Потому что на этот раз они кончили вместе, вцепившись друг в друга, и когда Никита вынырнул, он услышал, как Даша выкрикнула: Гонец.

Ну да, она же объясняла: это у нее так каждый раз. Тогда было любовь, а сейчас – гонец.

Messenger по-английски. Никита идет в прихожую, поднимает пальто, вытаскивает из кармана мобильный. Так и есть, три неотвеченных звонка, все от Маши. И еще эсэмэска: «Позвони мне, я волнуюсь».

«Нокия» разражается трелью прямо в руках.

Маша.

– Прости, у меня совещание, – говорит Никита. – Я тебе потом перезвоню.

Даша чуть слышно хихикает на кухне.

Сучка, с внезапной злостью думает Никита. Зачем я к ней приехал?

Двенадцать тридцать девять.

– Я пойду, – говорит Никита.

– Конечно, – отвечает Даша, – у тебя же работа.

Даша натянула футболку – и от этого грудь почему-то кажется еще больше.

Даша улыбается – и на секунду между зубами вспыхивает серебро.

Тринадцать пятнадцать, офис. Привет. Привет. Как дела? Ужасные пробки, такой снегопад. Они все на «ты» друг с другом и с ним, молодые ребята, чуть старше Даши. Они нравятся Никите: Наташа, Виктор, Зоя, его команда. Они ему доверяют, может, даже любят. Или уважают, или просто терпят – кто разберет? Другое поколение, к тому же – подчиненные. Сотрудники.

Сотрудников Никита находит через Интернет – как правило, на аквариумных форумах. Их сейчас пятнадцать человек, включая сейла Зою и Виктора с Наташей, менеджеров. В основном, конечно, молодые аквариумисты подрабатывают. За пять сотен в месяц ездят по клиентам, чистят аквариумы, промывают донные декорации, следят за рыбками и меняют батарейки в автоматических кормушках.

Тринадцать пятьдесят пять. Летучка. Крупный корпоративный клиент затребовал копию устава. Зачем копия устава при покупке двух пусть даже самых эксклюзивных и дорогостоящих аквариумов? Вообще-то мы этого не делаем, но для вас. Я пошлю курьера, он все привезет прямо сегодня.

Все отлично, говорит себе Никита, бизнес идет хорошо. У меня прекрасная команда. Я полон сил. День удался.

Он уже не злится. Он думает: как же давно я не трахался по-настоящему! Даже забыл, как это здорово!

И тут – звонок от Даши. Словно мысли прочитала. Не надо, конечно, брать трубку – но не сдержался.

– Привет, – глухой торопливый голос, – я тебе должна сказать одну важную вещь.

Не сейчас, думает Никита. Не говори ничего.

– Я тебе перезвоню, – отвечает он, – у меня совещание.

Ах да, он уже обещал перезвонить Маше. Набирает номер:

– Что-то срочное?

– Нет, просто хотела сказать, что я тебя люблю.

Замечательно.

– Я тебя тоже люблю, моя маленькая.

Три неотвеченных звонка, чтобы сообщить: она меня любит. Удивительное дело.

Даше решил не перезванивать – и без того цейтнот, ни минуты свободной. Все-таки секс с утра пораньше может похоронить любой бизнес.

Может, ну и черт с ним, с бизнесом?

Никита улыбается.

Пообедать, очевидно, не получится. Хорошо еще, выйдя из метро, купил себе шаурму за сорок рублей, съел прямо на ходу, все пялились: приличный мужчина, в пальто, а жрет из кулька, словно бомж. Да вообще – я каждый раз, когда шаурму рядом с офисом покупаю, думаю: вот эти, которые продают, они меня уже узнавать стали, кивают, здороваются. Наверное, думают, бедная такая офисная крыса, офисный планктон, замученный начальством. А я сам себе начальство, сам себя замучил. Сил ведь нет уже совсем, а где их взять, силы-то? Немолодой, не слишком здоровый, затраханный жизнью мужчина. Вот на днях шел по переходу, и такая тоска взяла, что хоть сядь прямо здесь, прислонись к кафельной стене, начни просить подаяние. Подайте мне, люди добрые, силенок хоть немножко. И сел бы я, забрала бы меня милиция, нашла бы в сумке двадцать две тысячи американских долларов – и что бы я им сказал? Извините, люди добрые, это я деньги по двум договорам обналичил? Да, интересная вышла бы у нас беседа, при моей-то черной бухгалтерии.