Маленький друг - Донна Тартт Страница 10

Сестры Тэт не одобряли ее увлечения — Аделаида и Либби считали, что изучение реально никогда не существовавшей страны противоречит христианскому верованию, а Эдди говорила, что все эти россказни про Атлантиду — просто полный бред.

— Но, Тэт, ведь не было такой страны, Атланты, — нерешительно произнесла Либби, нахмурив лобик и глядя на сестру ясными глазами (сестры сидели на кухне у Либби и лущили горох). — Если она существовала, почему же о ней нет упоминания в Библии?

— Потому что Атланту к тому времени еще не построили, — с жестким блеском в глазах сострила Эдди. — Атланта — столица Джорджии, Либби. Помнишь? Шерман сжег ее дотла во время Гражданской войны.

— Ох, Эдит, не надо быть такой злюкой!

— Атланты были предками древних египтян, — сказала Тэт.

— Ну вот, видишь, а древние египтяне были безбожниками, — торжествующе закончила Аделаида. — Помнится, они еще поклонялись кошкам, собакам и другой домашней твари…

— Господи, Аделаида, какая же ты глупышка! Как они могли быть христианами — Христос-то еще не родился!

— Ну и что. Зато Моисей уже родился, и водил своих евреев по пустыне, и соблюдал десять заповедей. И уж кошкам не кланялся, это точно.

Сестры рассмеялись, их руки заходили еще быстрее.

— Атланты, — сказала Тэт высокомерным тоном, — знали так много разных вещей, что современным ученым остается только ахать. Папа мне об этом рассказывал. Папа знал все про Атлантиду, а он был хорошим христианином, и образования у него было больше, чем у всех нас вместе взятых.

— Папа, — пробормотала Эдди, — каждую ночь будил меня часа в три и кричал, что кайзер Вильгельм наступает и чтобы я опустила фамильное серебро обратно в колодец.

— Эдит, перестань сейчас же!

— Эдит, ты сама знаешь, что это неправда. Папа так говорил, когда был уже серьезно болен.

— Я и не говорю, что папа был плохим человеком, Тэтти. Просто почему-то заботилась о нем в основном я.

— Папа всегда узнавал меня, — мечтательно сказала Аделаида. Она была самой младшей сестрой и всегда считалась отцовской любимицей. — До самого конца узнавал. А в день, когда он умер, он вдруг поднялся на постели, посмотрел на меня грустно-грустно и сказал: «Адди, золотко мое, что же они со мной сделали?» Не могу понять, почему он только меня всегда узнавал? Так странно…

Харриет обожала читать тетины книги; кроме многочисленных томов, посвященных Атлантиде, у Тэт были и серьезные научные труды — Гиббон, к примеру, и «Всемирная история» Ридпата. Ее полки также пестрили дешевыми изданиями исторических любовных романов в бумажных обложках с изображениями гладиаторов, обнимающих полуголых девиц.

«Это, конечно, не настоящие исторические романы, — объясняла ей тетушка Тэтти. — Просто легкие такие романчики, которые приятно читать на ночь, к тому же действие в них происходит на фоне исторических событий. Я их даже давала своим ученикам, чтобы расшевелить у них интерес к Древнему Риму. — Она провела тонким пальцем с разросшимся от артрита суставом по выстроенным на полке разноцветным корешкам. — Вот смотри, X. Монтгомери Сторм, у меня полно его книг. Кажется, он писал также романы об эпохе Возрождения, только под другим псевдонимом, а впрочем, я уже не помню».

Харриет не интересовали романы о гладиаторах. Она презирала любовные истории так же сильно, как и все, что было связано с романтическими отношениями вообще. Ее любимой книгой в библиотеке Тэт был огромный, тяжелый том под названием «Помпеи и Геркуланум — забытые города», богато иллюстрированный цветными вклейками.

Тэт с удовольствием рассматривала картинки вместе с Харриет. Вдвоем они усаживались на синий плюшевый диван Тэт и переворачивали страницу за страницей, обсуждая увиденное и строя собственные предположения и догадки относительно того, кто жил в том или ином доме и успели ли хозяева спастись от гибели. Изящные фрески на стенах разрушенных вилл, пощаженный временем прилавок уличного булочника («Ты только погляди, тетя, даже булки сохранились!»), безликие гипсовые слепки погибших римлян, скорчившихся в последних судорогах в безвоздушном пространстве пепла, заполнившего город более двух тысяч лет тому назад, будили воображение Харриет и могли занимать ее часами.

— Не понимаю, почему люди не ушли из города раньше, чем началось извержение? — рассуждала Тэт. — Полагаю, в те годы они еще не понимали, какую опасность представляет вулкан.

Думаю, там все обстояло примерно так же, как во время урагана «Камилла», который когда-то пронесся над побережьем Залива. Когда же это было? Впрочем, неважно. Харриет, ты можешь себе представить такой идиотизм? Многие местные жители отказались эвакуироваться и остались в городе, чтобы полюбоваться на ураган! Они устроились на террасе отеля «Буэна-Виста», включили музыку и заказали себе текилу, ожидая, что сейчас им будет очень весело. Так вот что я тебе скажу: когда вода спала, спасатели потом несколько недель стаскивали их тела с верхушек деревьев. От отеля не осталось ни кирпичика. Ты, конечно, не помнишь, дорогая, но когда-то это был шикарный отель. Они даже на стаканах ставили свой фирменный знак — маленькую коралловую рыбку, красненькую такую. — Тэт перевернула тяжелую страницу. — О, смотри, какой бедный маленький песик. И лапки сложил. Гляди, у него изо рта торчит кусочек печенья. Знаешь, я где-то читала историю про этого пса: будто его хозяином был маленький бродяжка и песик побежал раздобыть ему еды, потому что они собирались вместе бежать из Помпей. Как это трогательно, верно? Может, это и неправда, но почему нет? Такое вполне могло случиться, как ты думаешь?

— Может, этот песик сам хотел съесть печенье.

— А почему же он тогда его не съел? Нет, ему явно было не до еды, особенно когда с неба повалились огненные шары и раскаленные камни.

Тэт наслаждалась тихими вечерами, проведенными бок о бок с племянницей за перелистыванием страниц, но никак не могла понять, почему Харриет больше интересовали такие неромантичные, тривиальные подробности, как осколки разбитых черепков, куски ржавого металла неопределенного назначения и обрывки истлевшего холста. Ей было невдомек, что для Харриет исторические реконструкции означали нечто большее, чем простое перелистывание страниц, — девочка с такой же мучительной жадностью по крупицам восстанавливала историю собственной семьи или того, что от нее осталось.

Кливы, как и большинство старинных семей, проживавших в штате Миссисипи чуть ли не со дня освоения Новой Англии, когда-то были гораздо богаче, знатнее и влиятельнее. Как и о сгинувшем с лица земли городе Помпеи, о былом богатстве Кливов сейчас можно было только догадываться, хотя оно и служило любимой темой семейных разговоров. Кое-какие подробности, которые тетушки так обожали муссировать за вечерним чаем, несли в себе зерна истины — к примеру, во время Гражданской войны янки действительно похитили семейные реликвии и драгоценности, подчистую смели все, что хозяева не успели вовремя закопать на заднем дворе. Однако то были вовсе не огромные сундуки, доверху набитые золотыми монетами, на которые намекали сестры, многозначительно посматривая друг на друга и поднимая тонкие брови. Судья Клив тоже и вправду пострадал во время Великой депрессии, однако основной, непоправимый вред он нанес своему состоянию сам, когда, будучи уже в маразме, вложил почти все свои деньги в разработку «автомобиля будущего», оснащенного крыльями, чтобы летать, и специальными полозьями, чтобы передвигаться по воде.