Игры без чести - Ада Самарка Страница 10

В пятнадцать лет Славик был уже на голову выше матери, широк в плечах, с крупными ладонями, мощными короткими пальцами — весь в отца. Несмотря на танцы, он немного сутулился, и было в нем что-то основательное, немногословное, мужицкое. Череда девичьих влюбленностей тянулась за ним с детского сада и как-то мало его трогала, девичий интерес воспринимался как нечто само собой разумеющееся. Там, за этими долгими взглядами, полными странной обиженной нежности, таилось что-то многообещающее, космос целый, но Славка так привык к тому, что они есть, эти застывшие глаза, словно осенние лужицы, подернутые хрупкой ледовой корочкой, что и не знал толком, как правильно реагировать дальше. Были, и все тут…

Однажды решили собраться у Вадика. Вечер был феерическим. Раньше ведь не собирались у него, как-то не принято было, что ли. Бабушку на днях забрали в больницу, и перед уходом на танцы отец сказал, что они будут сегодня очень поздно. На карманные деньги купили в центральном гастрономе бутылку портвейна. Покупал Славка, так как выглядел на восемнадцать. Дома нашлась какая-то колбаса, квашеная капуста и немного хлеба. Суп и котлеты никто не хотел.

Девочек было аж три — Лена, Настя и еще одна, новенькая. Пока поднимались по широкой лестнице, таинственным эхом разлетались их шаги, сквозь пыльное окно светило алое морозное солнце, и Вадик, нащупывая в кармане ключи с кожаным брелоком, испытывал странное чувство, будто все они находятся в его власти.

Девочки с интересом разглядывали новую квартиру, скептически морщились, проходя по коридору мимо бабушкиной комнаты, откуда даже из-за закрытой двери сочился тяжелый запах болезни и старости. В гостиной зато за стеклянной дверцей книжного шкафа стоял магнитофон. Сам тринадцатилетний Вадик был маленький, на две головы ниже Славки и пришедших девочек (его партнершу по танцам, ангелоподобную миниатюрную девочку родители забрали сразу после занятия), с крупными верхними передними зубами, вытянутой баклажанчиком взлохмаченной головой и уже начавшимися прыщами, но непонятной субстанции, витающей в воздухе, меняющей его свойства, хватало на всех. Славка девочкам внимания не уделял (хотя шли не к Вадику, конечно, а с ним), сидел на диване, листая какую-то книжку из профессорской библиотеки. Вадиковские движения стали вдруг уверенными, зрелыми — распахнуть сервант, достать бокалы, легко откупорить бутылку, светски улыбнувшись, понюхать, взглянуть Насте в глаза, что-то сказать, цитату какую-то. Даже голос, кажется, был уже не его, хотя по-прежнему громкий, по-женски звонкий и жидко шепелявящий на согласных. Выпили так, будто пили не первый раз в жизни. Воздух тут же сделался жарким, густым, у всех заблестели глаза и запылали уши. Вадик выключил большой свет и повернул красную настольную лампу на прищепке вниз, почти под стол. Включил свою любимую кассету с Жаном Мишелем Жаром. Девочки сидели, сперва приятно оглушенные, в тесном кругу прямо возле Славки. В полумраке не было видно, на кого он смотрит и что выражает его лицо, потому разгоряченные умы уже рисовали всякие фантастические картины. Музыка была какой-то волшебной.

Эксперимент удался — странные и томительно-сладкие картины рождались где-то в сердцах, паром и пылью поднимались в ноздри, щекоча переносицу, застревали в горле, от алкоголя кожа делалась тонкой-тонкой, а вокруг их тел вилась музыка, странная и страшная, просачивалась в поры и смешивалась с тем, что бурлило внутри. Причем первой мыслью был осознанный, зрелый страх смерти, а второй — естественное противоядие, горячее и еще более страшное. Вадик сидел на принесенной из кухни табуретке вплотную к одной из девочек. В нужный момент положил ей обе руки на колени. Не знал, что делать дальше, она не шевелилась, но из-за сгустка энергии, зависшего между ними, показалось, будто она вместе с диваном ушла куда-то вниз, а потом плавно, но неудержимо, с нарастающей силой стала увеличиваться, размягчаясь. Музыка затихла, в ушах звенело. С хриплым щелчком кончилась кассета.

Вадик поднялся (хотя будто остался сидеть с ней, руки были полны ее коленей, бедер, ребристой фактуры толстых колготок), поставил вторую сторону. Когда зазвучала музыка, сказал: «Встань». Поднялись сразу две девочки.

«Танцуй».

Мелодия оказалась более ритмичной, чем остальные. Плавно раскачиваясь, они постепенно втянулись в танец, окончательно повернулись к Вадику спиной, страстно надеясь, что Славка присоединится к ним. Третья девочка осталась сидеть на краю дивана на относительно безопасном расстоянии. А Вадик был постановщиком всего этого, голосом.

«Раздевайтесь».