Время смеется последним - Дженнифер Иган Страница 10

— Все-таки тут должно что-то быть, — сказала она, не глядя на Бенни. — Какой-то след, контур, отзвук, не знаю.

Бенни выдохнул.

— Возведут что-нибудь, подожди. Сперва только догрызутся между собой.

Саша кивнула, но ее взгляд по-прежнему упирался в пустоту, будто у нее в голове крутилась задачка и она ее решала и все не могла решить.

Ну, пусть решает. Бенни вспомнилось, как в девяносто каком-то году Лу Клайн, его тогдашний учитель и наставник, объяснял, что вершина рок-н-ролла — это Монтерей шестьдесят седьмого, дальше уже не интересно. Разговор происходил в Лос-Анджелесе, в доме у Лу — с водопадами, с красивыми девочками, которыми Лу всегда себя окружал, с коллекцией авто перед парадным. Бенни глядел тогда в лицо своего кумира и думал: все, Лу, ты кончился. Потому что ностальгия — это конец, все это знают. Лу умер три месяца назад, прожив много лет послеинсультным паралитиком.

На светофоре Бенни вспомнил про свой список, достал парковочный талон и вписал туда еще несколько слов.

— Что ты там все время строчишь? — спросила Саша.

Бенни не глядя сунул ей список и лишь секунду спустя понял, как ему этого не хотелось. К его ужасу, Саша зачитала весь список вслух:

— «Поцеловал настоятельницу, похотливая фантазия, колтун, маковые зерна, на толчке».

Бенни замер. Он был уверен, что вслед за этими словами непременно разразится какая-то страшная катастрофа. Но оказалось наоборот: когда Саша их прочла — негромко, с легкой хрипотцой, — они словно утратили свою власть над ним.

— Неплохо, — сказала она. — Это названия альбомов?

— Ага. Прочти-ка еще раз.

Саша прочла, и стало ясно: да, это названия альбомов. И он успокоился, словно очистился.

— «Поцеловал настоятельницу» — мой фаворит! — объявила Саша. — Постараемся пристроить его в дело.

Они остановились перед ее домом на Форсайт-стрит. Не здесь бы ей жить, подумал Бенни, не на этой темной, глухой улице. Саша потянула с пола свою вечную бесформенную черную сумку — волшебный мешок с подарками, из которого она вот уже двенадцать лет извлекала то, что ровно в этот момент требовалось Бенни позарез: папку с документами, телефонный номер, клочок бумаги. Бенни перехватил ее руку, сжал тонкие белые пальцы.

— Саша, — сказал он. — Саша, послушай.

Она подняла глаза. У Бенни не было сейчас никаких плотских желаний, старый пес спал. Бенни не желал Сашу, он ее любил, наслаждался рядом с ней чувством близости и безопасности; так когда-то было у него со Стефани — до того, как он предавал и предавал ее столько раз, что Стефани уже не могла прощать.

— Саша, — сказал он. — Я без ума от тебя. Саша.

— Ну что ты, Бенни, — ответила она мягко, словно журила ребенка. — Ну что ты.

Он не отпускал, обеими руками сжимал ее пальцы — они были холодные и чуть-чуть дрожали. Другой рукой она уже взялась за дверцу.

— Подожди, — попросил Бенни. — Пожалуйста.

Саша обернулась. Ее лицо было серьезно.

— Нет, Бенни, — сказала она. — Мы нужны друг другу.

Он продолжал смотреть на нее. В сумерках на Сашинах скулах едва проступали мелкие веснушки — совсем девчачьи, подумал Бенни. Но на самом деле она уже давно повзрослела, а он и не заметил.

Саша наклонилась и поцеловала его в щеку: целомудренный поцелуй, сестринский или даже материнский — он успел уловить лишь мимолетную теплоту ее кожи и дыхания. Выбравшись из машины, она помахала ему рукой и сказала что-то, но он не расслышал. Он передвинулся на другой конец сиденья, приблизил лицо к стеклу, и она повторила еще раз — Бенни опять не разобрал. Он уже потянулся к дверце, но Саша повторила снова, артикулируя медленно и старательно:

— До завт-ра!