Твои фотографии - Кэролайн Левитт

В машине летает оса… Изабел слышит жужжание и чувствует, как щеки касается легкий ветерок. Электромоторчик величиной с виноградину поет, пролетая мимо правого уха. Странно, что она здесь делает в это время года?

Изабел пытается выгнать ее в окно, но вместо этого маленький камикадзе летит к заднему сиденью и исследует ее камеры. Что хуже: ожидать укуса каждую секунду или сам укус?

Она открывает окна пошире.

Сентябрьский туман клубится на шоссе УС-6, восточное направление. Лобовое стекло запотевает. Сначала ей и в голову не приходило паниковать. В конце концов, она уже двадцать лет водит машину. Изабел хороший, осторожный водитель, и этот туман — всего лишь досадный сюрприз. Каприз погоды.

Она включает фары, но тут же понимает, насколько хуже видно при свете — они отражают туман. Тогда она включает противотуманные фары, и это сразу помогает делу. Свет высекает узкую визуальную дорожку перед машиной. Изабел ощущает, как под глазницами формируется головная боль размером с твердый блестящий десятицентовик.

Изабел напрягает зрение, стараясь разглядеть дорогу. Проверяет уровень горючего. Осталась половина бака.

Она сбрасывает скорость. Нужно торопиться, но придется свернуть, чтобы наполнить бак. Изабел протирает окно. Видимость пока еще не так плоха. В тайничке заднего сиденья лежат деньги, взятые из банка на обустройство, пока она сумеет найти работу. Все камеры при ней, а маленький чемодан набит одеждой. Пусть Люк выбрасывает остальное. Пусть отдаст на благотворительность или новой подружке.

Или своему новорожденному младенцу.

Понятно, что это безумство, но сейчас она может все. Может стать новым человеком. Может навсегда отречься от прошлого и все забыть.

Мимо проносится зеленая дорожная табличка «Выезд из Кейп-Кода», и Изабел начинает дышать ровнее. Люди сидят в пробках часами, только чтобы добраться сюда. Приезжают из Бостона и Нью-Йорка, мечтая провести две недели в крошечном коттедже, ублажать тела прибрежным песком и лосьоном для загара и поглощать больше солнца, чем полезно для здоровья. Туристы собирают осколки стекла, словно это бриллианты, а не раздавленные бутылки от содовой и лимонада, и хотя все твердят Изабел, как ей повезло жить здесь, ее самое заветное желание — убраться отсюда хоть на край света. Каждый раз, когда гостившие у нее друзья собирались уезжать, она готова была умолять их взять ее с собой.

Она не впервые убегала из дома, но «впервые» случилось сто лет назад, когда ей было шестнадцать, и, видит Бог, это не считается. Теперь у нее немного денег, профессия и до безобразия дешевая нелегальная субаренда квартирки в Нью-Йорке, за что следует благодарить подружку Мишель. Изабел жаждет жить в городах, где люди не дают тебе понять, будто с тобой что-то неладно, только потому, что ты живешь здесь круглый год.

Изабел дергает за тонкую золотую цепочку с подвеской из лазурита, подарок Люка на прошлый день рождения, и в порыве отчаяния срывает ее с шеи и выбрасывает в окно, где подвеску мгновенно поглощает густой туман. Потом принимается за обручальное кольцо, золотой обруч, внутри которого выгравировано ее имя. Кольцо летит вслед за подвеской.

Изабел то и дело посматривает в зеркало заднего вида, гадая, погонится ли за ней Люк.

Небо остается серым. Но может, туман поднимется? Все равно сквозь разрывы облаков проглядывает солнце. Бог предупреждает людей, чтобы почаще о нем думали. Так говаривала ее мать. Знак.

Изабел снова смотрит в небо. Если уж вести речь о знаках, стоит вспомнить небо в тот день, когда она впервые привела Люка домой. Ей было всего пятнадцать, а ему — двадцать пять. И работал он на местной бензозаправке, каковое обстоятельство не слишком нравилось ее матери. Конечно, роль тут сыграла и разница в возрасте. Но Изабел была так влюблена, что окончательно потеряла голову. Рядом с ним она лишалась способности дышать, не могла ни есть, ни спать, а в голове вертелись только мысли о Люке.

Именно он вытирал лобовое стекло материнской машины, не оставляя ни единого пятнышка, заливал бензин и проверял тормоза и шины. Она знала его имя, поскольку оно было вышито красным на его спецовке. Зеленая бандана прикрывала длинные блестящие волосы, и он всегда закатывал рукава, так что Изабел могла любоваться его мышцами. Когда он ей улыбался, его глаза светились. Он смотрел на нее так, словно ничего интереснее в жизни не видел.

Пока мать ходила за деньгами, он рассказал Изабел, что хочет жить на Кейп-Коде, рядом с океаном, и почти накопил денег на переезд. Потом он попросил у Изабел номер телефона и пригласил в кино.

— Ни за что на свете! — объявила мать, входя в комнату. — Она слишком молода для вас и слишком умна и поэтому поедет в колледж, чтобы стать личностью.

Изабел, не отрывая взгляда от дороги, открывает бардачок и вынимает медаль с изображением святого Христофора, подаренную матерью. Сейчас она нуждается в утешении. Нора, ее мать, была бы потрясена, узнав, что Изабел не только сохранила медаль, но и очень ею дорожит. Тогда перед ней, казалось, были открыты все дороги… до того, как она поняла, что ее надежды бесплодны.

— Счастливого пути, — сказала мать, застегивая цепочку на шее дочери… Хотя Изабел больше не верит в святых.