Италия. Страсти по Вечному городу - Всеволод Кшесинский

Эта история может показаться невероятной. Честно говоря, даже я теперь задумываюсь: была ли она на самом деле или просто привиделась… Одно несомненно: ничего этого не случилось бы, если бы не Лёка Ж.

Лёка Ж. — существо исключительное: блондинка с мозгами. У нее походка Солнышка Гамми; девушка она заметная и весомая, но не в меру рассеянная, при этом обладает уникальной памятью, считает себя эталоном женщины-вамп и сражает наповал всех подвернувшихся под руку мужчин своей экстремальной непосредственностью. Лёка Ж. свободна от предрассудков, открыта новым впечатлениям, поэтому часто попадает в самые неожиданные ситуации.

Наша римская эпопея началась с того, что однажды воскресным вечером я удобно устроился на диване, чтобы посмотреть давнюю итальянскую телепостановку оперы «Турандот» с русскими субтитрами. И тут явилась Лёка Ж.

— Собирайся, пойдем гулять, и я тебе расскажу, как училась танцевать буги-вуги на открытом мастер-классе в «Варшавском». — И, не дожидаясь ответа, глянула на экран и недоуменно спросила: — Что это ты смотришь такое страшное?

Но вместо того чтобы бежать от кошмара, присела на диван рядом со мной.

— Это «Турандот» Пуччини, — нехотя объяснил я. — Бессмертная опера бессмертного итальянского композитора, бессмертная история о своенравной китайской принцессе и ее незадачливых женихах…

— То-то я смотрю, наряды у них странные, — перебила меня Лёка Ж. — Иностранцы, что ли?

Я выразительно посмотрел на нее, всем видом давая понять, что не хочу вести столь содержательную беседу во время просмотра, и более чем прозрачно намекнул:

— Лёка, ты никуда не спешишь?

— Нет, — обрадовала меня она. — Хочу приобщиться к бессмертной опере.

Я потребовал, чтобы Лёка Ж. прекратила издавать какие-либо звуки таким безапелляционным тоном, что она действительно замолчала. Ее выдержки хватило ровно на печальную колыбельную «Там, на восточных горах, аист кричит, но апрель не расцвел, но снег не растаял…», которую детский хор исполнял не более одной минуты. После этого Лёка Ж. нетерпеливо заерзала.

— Как-то невесело поют… — заметила она.

Я глубоко вдохнул и очень медленно выдохнул, пытаясь обрести душевное равновесие.

— Им принца жалко, — мрачно пояснил я.

— Принца? — неожиданно заинтересовалась Лёка Ж. — Какого?

Я понял, что она не оставит меня в покое, поэтому решил подогреть проснувшееся любопытство.

— Вон видишь парня… — начал я интригующе. — Сейчас ему голову отрубят.

— За что?! — вскрикнула Лёка Ж. — Такой приятный принц…

— Ты что, Карло Гоцци не читала? — поразился я. — Это по его сказке Пуччини написал оперу.

Лёка Ж. задумалась. Жаль, ненадолго. Через несколько секунд она начала перечислять:

— Карла Мая читала. И Карла Чапека… А еще Карла Маркса, и Карло Гольдони… Карло Гоцци не читала, — заключила она.

— Ну даешь… — искренне удивился я своеобразности литературного кругозора Лёки Ж. — Неужели и спектакль Вахтангова не видела?

Что ж, пришлось вкратце рассказать сюжет: принцесса загадывает загадки всем, кто добивается ее руки; если претендент отгадает — под венец, а нет — голова с плеч…

— Вот дура! Такого мачо — и на плаху! — возмутилась Лёка Ж. — Она что, сумасшедшая? Теперь я досмотрю эту чудовищную историю до конца. Должна же я узнать, что у этой женщины с головой.

Тем временем очередного неудачливого принца успешно казнили, и на экране возник новый претендент на руку Турандот, принц Калаф, который стал воспевать divina bellezza, то есть дивную красоту принцессы.

— Боже! — изумилась Лёка Ж. — И этот туда же! Такой страстный принц романтичной наружности. Что он нашел в этом страшилище?

«Она будет моей, или я умру!» — в неистовстве кричал принц.

— Во мужика вклинило! — Лёка Ж. сочувственно покачала головой.

Затем министры Пинг, Понг и Панг стали убеждать Калафа оставить опасную затею. «У Турандот всего две ручки, две ножки, две грудки, — с математической точностью объясняли министры неразумному принцу. — Ты можешь найти себе сто красавиц, и все — они будут твоими. Двести ручек, двести ножек… И двести грудок!»

— Логично, — согласилась Лёка Ж. — Чего мужику неймется. Далась же ему эта маньячка.

Лёка Ж. приникла к экрану с нетерпением, пока не дождалась гневного монолога Турандот, обращенного к Калафу. «Никто меня не получит! И ты, чужестранец, тоже! Загадок будет три, а смерть — одна!» — уточнила Турандот.

— Да она больная на всю голову! — не выдержала Лёка Ж.

— Сосредоточься. Сейчас начнутся загадки, — сообщил я.

Под звук фанфар Лёка Ж. наконец-то сконцентрировалась на опере.

Турандот начала: «В ночной тьме летает призрак. И каждый человек взывает к нему, каждый ждет встречи с ним. Но с рассветом призрак исчезает, чтобы ночью снова родиться в сердце! Каждую ночь он рождается, а каждое утро — умирает».

Лёка Ж. озадаченно молчала.

— Ну, Лёка, сдаешься? — спросил я не без злорадства.

— Ни за что! Это… это… — И Лёка Ж. выдала: — Сумрак!

— Очень неожиданная версия… — признал я. — Давай теперь послушаем правильный ответ.

Калаф в общем-то тоже думал недолго. «Я чувствую, что этот призрак сейчас и в моем сердце, — спел он. — Это надежда…»

— Да ну… — не поверила Лёка Ж. Но потом радость догадки осенила ее лицо. — Поняла! Ему сейчас будут рубить голову?

Мудрецы развернули свитки и подтвердили ответ Калафа: «Надежда, надежда!»

Лёка Ж. покосилась в мою сторону взглядом зловещей Турандот, но решила, что лучше ничего не говорить.

Принцесса приступила ко второй загадке: «Пылает, как огонь, но это не огонь. То пробуждает страсть и лихорадку, то сковывает холодом. В предсмертный час леденеет, а в час победы горит, как солнце…»

Калаф и Лёка Ж. впали в глубокую задумчивость.

«Говори! Говори! — подбадривал хор. — Ради жизни!» «Ради любви!» — тихо пропела влюбленная в Калафа рабыня Лю.

— Подсказка из зала! — обратил я внимание Лёки Ж.

— Это любовь! — мгновенно сообразила она.

Калаф тоже догадался, но его ответ не пришелся по душе Лёке Ж.: «Да, и горит, и леденеет, когда ты, принцесса, смотришь на меня. Это кровь!»

— Нет!!! — воскликнула Лёка Ж.

«Да-да-да, — подтвердили мудрецы, развернув свитки. — Кровь, кровь!»