Элиза и ее монстры - Франческа Заппиа

Пост, с которого все началось, открыт у меня в компьютере, и с утра пораньше я, еще заспанная, добираюсь до него. За ночь появились новые три сотни комментариев. Я не знаю, о чем они – вот уже несколько месяцев я комментарии не читаю. А смотрю на пост для того, чтобы ежедневно напоминать себе, что все это – вся моя жизнь – существует в реальности.

Точный момент, когда все началось, запечатлен в истории.

Приглаживаю взъерошенные волосы, зеваю и тру глаза, прогоняя сон. Моргнув, обнаруживаю, что пост по-прежнему на своем месте, радостно висит в верхней части страницы раздела сайта Властители дум, посвященного веб-комиксам. После двух-то лет он вполне мог скатиться ниже. Но нет.

Спешу закрыть браузер, не желая нарушить установленные мной правила. Я не читаю комментарии. Они взрывают мой мозг, а мне он сейчас нужен в полном порядке. Открываю фотошоп с тем, чтобы найти файл, над которым работала ночью, – полузаконченную страничку «Моря чудовищ». Я все нарисовала и приступила к раскрашиванию, но не довела дело до конца, а еще мне нужно добавить сюда текст. И тем не менее я опережаю свой график работы. За неделю я закончу главу. Мой минимум – страница в неделю; в среднем же я делаю три. Мне всегда есть что выложить в Интернет.

Быстро проглядываю страницу, взгляд перескакивает от кадра к кадру, я проверяю, все ли правильно с персонажами и местом действия. Прикидываю в голове цвета, а потом источники света и тени. Текст. С ходом событий все в порядке, но в нижней части страницы нос у Эмити опять получился слишком узким. Это всегда заметно при увеличении изображения. Ох уж этот нос. Исправлю позже. Сейчас у меня нет на это времени.

Словно соглашаясь со мной, звенит будильник, и я подпрыгиваю на месте от неожиданности – даже зная, что сейчас это произойдет, даже пялясь прямо на него. Шаркаю в другой конец комнаты, чтобы выключить звонок, прежде чем он разбудит спящих в соседней комнате Черча и Салли. Глупые ученики средней школы могут поспать еще полчаса и потому считают себя царственными особами.

Схожу вниз. Мама уже приготовила для меня два яйца вкрутую и стакан свежевыжатого апельсинового сока. Понятия не имею, когда она варила яйца. Определенно не прошлой ночью, а сейчас только-только начинает светать. Она сидит за барной стойкой в спортивном костюме, волосы стянуты в конский хвост, и читает на планшете статью о здоровом образе жизни. Несколько прядей ее волос выбились из прически; снизу из душевой слышен плеск воды: они с папой уже вернулись с пробежки. Ужас какой-то.

– Доброе утро, солнышко! – Знаю, в какой-то из вселенных ее голос звучит с нормальной громкостью, но только не в этой. – Завтрак готов. Ты хорошо себя чувствуешь? А то ты немного бледная.

Я хрюкаю. Утро – это же дьявольское время. А мама весь год, по крайней мере раз в неделю, заявляет, что я «немного бледная». Буквально падаю на высокий стул перед яйцами и соком и приступаю к еде. Может, стоит выпить кофе? Вдруг станет лучше? Но кофе способен также вызвать у меня спиралеобразный приступ депрессии.

Под локтем у мамы лежит сегодняшний номер «Уэстклиффской звезды». Я забираю его у нее. Заголовок на первой странице гласит: «НА УЭЛЛХАУССКОМ ПОВОРОТЕ ПОВЕШЕНЫ ПРЕДУПРЕЖДАЮЩИЕ ЗНАКИ». Под ним размещена фотография крутого поворота за Уэллхаусским мостом, где земля сплошь покрыта венками из цветов, лентами и игрушками. Вот вам местные новости Индианы: писать не о чем, поэтому журналисты заполняют место напоминанием о том, что на Уэллхаусском повороте каждый год гибнет больше людей, чем в пастях белых акул. Опять же новости Индианы: дорожный поворот сравнивают с акулами.

Приканчиваю первое яйцо. Папа появляется из заднего коридора, благоухающий, как пачка мятной жвачки, одетый не совсем в тот костюм, в котором бегает по утрам с мамой, и это значит, он переоделся для работы.

– Доброе утро, Эггз! – Он встает у меня за спиной, кладет руки на мои плечи и наклоняется, чтобы поцеловать в макушку. Фыркаю в ответ на это прозвище и засовываю в рот второе яйцо. Сваренный вкрутую рай. – Как спалось?