Кейптаун, которого нет - Евгения Спащенко Страница 6

Я протянула руку к ближайшей полке и достала книгу наугад. Это оказалась энциклопедия бабочек.

– Год, два… Кто знает?

Она откинулась на подушки и задумчиво поглядела на меня:

– А ты надолго в Кейптаун?

«Навсегда!» – хотелось воскликнуть мне. Но задумчивое мурлыканье Амфорной Кошки в голове останавливало: «Поглядим…»

И я тихо ответила:

– Надеюсь.

– Почитай мне, – Фиджан устроилась поудобнее и закрыла глаза.

Я принялась неспешно переворачивать страницы, читая вслух о короткой пестрой жизни самых разных бабочек.

Никто из нас не заметил, как догорела свеча. Я уснула, подложив под голову толстенную энциклопедию. В уютном гнездышке Фиджан было мягко и тихо, как в материнской утробе. И хотя книжная лавка никак не походила на мой открытый солнцу и ветрам глинобитный домик, в ту ночь не хотелось из нее выбираться.

***

Утро застало меня врасплох. Я проснулась от испуга, так как не услышала привычного дождя. В первую секунду решила, что снова нахожусь в далеком городе из прошлого, и сердце мое сжалось. Но в глазах понемногу прояснилось. Сладкий вишневый дымок рисовал под потолком затейливые спирали, и я наконец вспомнила вчерашний вечер.

Сонная, спустилась в магазин по стремянке. Фиджан сидела на стуле по-турецки, разложив на высоком табурете сыр и ржаной хлеб. Маленькими глоточками она пила зеленый чай, неспешно читала книгу и, конечно, курила.

– С добрым утром, – глядя на страницы, поприветствовала меня новая знакомая. – Как спалось?

– Хорошо, но я не поняла поначалу, где очутилась.

Фиджан улыбнулась:

– Милая, я этого не выяснила и за пару лет. Выпей чаю, – она придвинула ко мне наполовину полный стеклянный заварник.

– Спасибо, но мне пора. Халия, должно быть, волнуется.

Мне хотелось быстрее оказаться на улице. Затканная покрывалами, заполненная драгоценностями сокровищница Фиджан была, несомненно, прекрасна. Но это – только ее стихия, и находиться там долго становилось сложно. Дыхание сбивалось, мрачноватые стены начинали давить. Душа моя требовала ветра, соленых морских брызг, свободы.

– Что ж, иди, – кивнула она, не отрываясь от книги. – Но обещай вернуться.

– Я приду завтра, – заверила я. – Сразу же после работы. Хочу дочитать энциклопедию бабочек.

***

С тех пор я стала навещать Фиджан через день, всласть зачитывалась книгами, вела с ней долгие приятные разговоры. Но старалась не оставаться на ночь и не проводить в ее лавочке слишком много времени. Воздух там был чересчур густым, тягучим, в нем путались слова и буквы, свет преломлялся под причудливыми углами, и порой я боялась заглянуть за соседний стеллаж. Что за ним: дверь в другую комнату или в иной мир?

Фиджан нравилась мне, я полюбила чай со сладкими кусочками фруктов, который она неизменно заваривала. Ее резковатая улыбка стала частью моей жизни, а вывернутые наизнанку мысли казались простыми и ясными. Я понимала ее добровольное затворничество и не раз часами молчала рядом, просто наслаждаясь хорошей книгой или косым солнечным лучом.

Но чувствовалось в этой девушке нечто такое, что меня пугало. Временами глаза Фиджан стекленели, а пальцы не слушались, голос вдруг срывался на резкий крик, когда что-то ее раздражало.

Словно коллекционер, она окружала себя идеальными, созданными на свой вкус вещами. Все в ее дома имело для хозяйки смысл и ценность. Мне не позволено было переставлять книги, сметать с них пыль, гасить или зажигать светильники. А еще для нее я всегда должна была оставаться Ежени: задумчивой царевной из далекой лесной страны.

***

Однажды вечером, заглянув в книжную лавочку совсем рано, я увидела около дюжины людей, рассевшихся прямо на полу. Они курили трубки, пили вино и вслух декламировали стихи. Самой хозяйки нигде видно не было.

– Здравствуй, сестренка, – поприветствовал меня разомлевший от жары и табака юноша, сидящий у самой двери.

– Привет, – ответила я. – А Фиджан дома?

– Сегодня дома все, – протягивая мне стакан с вином, улыбнулся он.

Я отказалась и уже собиралась уйти, но услышала голос подруги:

– Ежени, выпей с нами вина!

– Не хочу, спасибо.

Она за руку провела меня в комнату и объявила во всеуслышание:

– Ежени пьянеет только от ветра. Познакомься, милая, перед тобой Общество Безнадежных Мечтателей.

Публика на подушках приветливо замахала мне руками.

– Останься, – попросила Фиджан, – я заварю тебе чаю.

Она и правда поставила на крошечную плиту свой заварник. Я тем временем разглядывала ее гостей. Здесь были красивые девушки, одетые в роскошные золотые хитоны, и парнишки в простых льняных брюках и стертых сандалиях, мечтательные молодые юноши с поясами из атласа и невероятными тюрбанами, странные особы, облаченные в длинные безобразные рясы серовато-бурого цвета.

– Каждую половину месяца мы собираемся, чтобы помечтать вместе, – продолжала свои объяснения хозяйка книжной лавочки. – У нас нет запретов – высказываем вслух любые фантазии, даже самые безумные.

– Здорово, – ответила я, принимаясь за чай. – А кто основатель вашего движения?

Они переглянулись заговорщицки, и тот самый юноша с заплетающимся языком ответил:

– Нет никаких основателей. Мечтатели существовали всегда. Чтобы стать одним из нас, достаточно лишь раз в жизни высказать вслух то несбыточное, что хранится в твоей душе. Мы мечтаем о большой любви, о снеге посреди Кейптауна, чтобы ожил великий морской змей, чьи клыки окаймляют побережье. Некоторые жаждут богатства и прочих глупостей, иным подавай воздушные замки…

– Присоединишься к нам? – поднимая бокал в мою честь, спросила Фиджан.

– Я не против, но совсем не знаю, о чем говорить.

– Разве у тебя нет безнадежных мечтаний?

– Хм, – я задумалась, – когда-то моей несбыточной мечтой было попасть в Кейптаун, и вот я здесь…

– И этим ты ограничишься? – воскликнула шатающаяся от вина девушка напротив.

– У меня есть и другие мечты, но их пока сложно описать словами. Знаете, когда невыразимо хочется чего-то, но ты не понимаешь, как это получить, не ведаешь, что именно понадобится для достижения цели? Но когда я наконец соберусь с мыслями, мечта начнет сбываться. – Я пожала плечами.

– Вот она, истинная безнадежная мечтательница! – с запалом крикнула Фиджан, подливая себе вина.

И все они выпили за меня.

– У нас нет правил, – шепнула она. – Хочешь тосковать о чем-то неизведанном, тоскуй, только делай это на всю катушку, чтобы быть уверенной, что живешь, не обманываясь.

– Идет, – кивнула я.