Медвежонок Паддингтон сдаёт экзамен - Майкл Бонд Страница 5

Паддингтон выслушал эту лекцию с большим интересом.

– Я ещё никогда не видел кровати с дырками, – признался он. – А в ней спать не опасно?

– Опасно? – Мистер Карри презрительно хрюкнул. – Ну разумеется, не опасно! С какой это стати опасно? Чем тебе не нравится мой гамак?

– Ну что вы, я вовсе не имел в виду, что у вас плохой гамак, – начал оправдываться медвежонок. – Ну, просто на вид он не совсем новый… ну… то есть… а он у вас давно? – спросил он, совсем смешавшись.

– А… ну… я… – Мистер Карри вдруг громогласно закашлялся.

Чувствовалось, что и эту тему он не очень хочет обсуждать. Он огляделся, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, а потом задумчиво смерил медвежонка взглядом.

– А сколько ты, медведь, весишь? – неожиданно осведомился он.

Паддингтона этот вопрос застал врасплох. Он хорошо знал привычку мистера Карри перетолковывать чужие слова в свою пользу и предпочитал заранее уяснить, что у того на уме.

– Когда как, мистер Карри, – ответил он уклончиво, пытаясь выгадать время. – Когда больше, когда меньше. Все зависит от того, сколько булки с мармеладом я съел. Миссис Бёрд говорит, что иногда после воскресного обеда я тяну не меньше чем на тонну.

– Гм… – Мистер Карри поразмыслил над этим ответом и наконец принял решение. – Вот что, медведь. – Он отодвинул доску в заборе, чтобы Паддингтон мог перебраться к нему в сад. – Можешь, если хочешь, оказать мне небольшую услугу. Я сейчас пойду домой переодеваться. Это не займёт больше пяти минут, но пока я тебе, так и быть, разрешаю опробовать гамак. Ну, чтобы убедиться, что он не опа… кхм… не очень высоко повешен. Только не вздумай халтурить, – прибавил сосед Браунов, помогая Паддингтону перебраться в свой сад. – И не смей пить морс в моё отсутствие. Я пометил, сколько его в кувшине, и живо выведу тебя на чистую воду!

Мистер Карри замолчал и внимательно оглядел мордочку медвежонка, перемазанную чем-то красным и сладким.

– Ну а между делом можешь уж заодно собрать мне малинки, – милостиво разрешил он. – За это я, возможно, позволю тебе как следует покачаться в гамаке… потом, когда сам уйду.

– Спасибо, мистер Карри, – не вполне уверенным голосом поблагодарил Паддингтон. – Я с удовольствием.

Он проводил удаляющуюся фигуру соседа невесёлым взглядом. Ему уже давным‑давно разонравилось «делать одолжения» мистеру Карри: как правило, из этого выходили одни неприятности. Минуты две медвежонок размышлял, не перелезть ли обратно через забор и не рассказать ли обо всём миссис Бёрд, пока ещё не поздно, но, поворачивая за угол дома, мистер Карри бросил через плечо такой свирепый взгляд, что Паддингтон мигом передумал.

Выбора не оставалось, и медвежонок принялся в подробностях рассматривать гамак. Он был из тех медведей, которые ни за что не пропустят ни одной новинки. Правда, «новинкой» гамак мистера Карри мог бы назвать только подслеповатый и очень доброжелательный зритель: вблизи эта штука казалась даже более ветхой, чем на расстоянии.

Допустим, если верить словам мистера Карри, гамаку и полагалось иметь дырки, вот только некоторые из них выглядели куда крупнее, чем, по всей видимости, было задумано. Словом, после внимательного осмотра Паддингтону эта развалюха показалась очень и очень ненадёжной.

Но настоящие неприятности начались, когда медвежонок попытался-таки забраться в гамак. Оказалось, что смотреть на гамак – одно, а залезать в него – совсем другое.

Было бы гораздо лучше, если бы он висел пониже; Паддингтон далеко не в первый раз посетовал, что у медведей такие короткие лапы. Потому что, когда он задрал одну из них в попытке перекинуть через край гамака, выяснилось, что до этого самого края никак не дотянуться.

Тогда он попробовал подойти к делу с другой стороны: уцепившись за гамак снизу передними лапами, набрал побольше воздуха и, оторвав задние от земли, попытался защемить ими верёвки, как клещами.

Первая часть манёвра удалась прекрасно, и несколько секунд Паддингтон висел, как груша, под гамаком, размышляя, что делать дальше. Но дальше ничего не получилось, потому что в то утро он забыл надеть свои резиновые ботики, и коготки его увязли в переплетении верёвок. Сколько он ни трепыхался, высвободиться не удавалось. В конце концов медвежонок решил разжать передние лапы и положиться на удачу. Секунды две он висел вверх тормашками, почти касаясь головою земли, а потом раздалось звонкое: «Пин-нь!» – и верёвка лопнула.

Паддингтон порадовался, что не забыл надеть шляпу, потому что газон мистера Карри оказался на редкость жёстким. Смягчил падение и кусок булки с мармеладом, который, как всегда, хранился в шляпе на всякий пожарный случай. Некоторое время медвежонок лежал под гамаком, отдуваясь и усердно соображая, какой же можно придумать выход из положения.

Инструкции к гамаку, как назло, не имелось, и, поразмыслив, Паддингтон понял, что ему остаётся только одно: брать быка за рога и ковать железо, пока горячо. Отойдя на дальний конец газона, он снова набрал в грудь побольше воздуха, натянул шляпу до самого носа и со всех своих коротеньких лап припустил к гамаку. Подбежав вплотную, он подпрыгнул как можно выше и ухватился за первое, что подвернулось под лапу.

Что произошло потом, он и сам не понял. Он смутно запомнил, что ужасно обрадовался, когда сумел нащупать верёвку, и вцепился в неё со всей мочи; тут же, к его величайшей радости, под ним оказалось что-то мягкое. А вот потом началась какая-то несусветица. Ни с того ни с сего он вдруг завертелся на месте, как волчок. Постепенно, однако, кружение начало замедляться, а когда оно совсем прекратилось, наружу торчала только Паддингтонова голова. Остальные его части были плотно упакованы в сетку, как цыплячья тушка, которая уже побывала в духовке и готова отправиться на праздничный стол. О приятном отдыхе, про который толковал мистер Карри, пока что и речи не было: Паддингтон чувствовал себя скорее как матрос, который только что обогнул мыс Горн[1]во время особо сильного шторма.

Но и на этом злоключения медвежонка не закончились. Едва он успел высвободить кончик одной лапы, чтобы убедиться, что его драгоценная шляпа на месте, как гамак начал крутиться в обратную сторону, сначала не спеша, а потом всё быстрее и быстрее. Наконец медвежонок вылетел из него, как камень из пращи, и шлёпнулся на землю почти на том же самом месте, с которого начал разбег.

На сей раз он не вставал довольно долго: обдумывал свой следующий шаг. Он был не из тех медведей, которые отступают перед мелкими трудностями. Наоборот, чем безнадёжнее казалась затея, тем твёрже становилась его решимость довести дело до конца.