Русская пленница французского кота - Игорь Жуков Страница 4

— Это что такое?! — сказал грозный покоритель Европы, когда повар поставил перед ним на стол блюдо и снял салфетку.

— Это… М-мыши, В-Ваше В-Величество… — очень слабым голосом произнёс мсье Ришар и схватился за сердце.

Сидевшие вместе с императором в шатре за столом французские маршалы и генералы привстали от любопытства.

На блюде среди крошек сыра развалились две сытые мыши: одна — в платьице и туфельках, другая — в рубашечке и ботиночках.

— Это же Наполеон! — пискнула Тинка.

— Бонапарт! — пискнул Тимка.

И брат с сестрой бросились с блюда в разные стороны.

— Держи их! — отчаянно завопил мсье Ришар. — Они сожрали любимый сыр императора Франции! Эпуасс!.. Это русская диверсия, Ваше Величество!..

Тут бедняга повар начал хватать ртом воздух и упал в обморок.

Мыши прошмыгнули между тарелками, графинами и бокалами и спрыгнули на землю.

Тимка нырнул в какую-то ямку, а его сестра пробежала наискосок через весь шатёр и выскочила за полог, на улицу…

И тут же попала в лапы большого толстого полосатого кота с жёлтыми глазами.

Это был кот императорского повара. Звали его Симон, и они с хозяином настолько были привязаны друг к другу, что не могли расстаться дольше чем на несколько часов. Поэтому мсье Ришар взял кота с собой в русский поход и возил его с места на место в очень уютной корзине с маленьким матрасом и маленькой подушкой на дне.

Если наши герои Тимка и Тинка были необыкновенными мышами, то кот Симон был необыкновенным котом. Он тоже умел разговаривать по-человечески, а ещё приходился прапрапрапраправнуком самому знаменитому Коту в сапогах.

Симон очень гордился этим родством. Так гордился, что то и дело клялся своим героическим прапрапрапрапрадедушкой и сам часто надевал маленькие красные сапоги с серебряными шпорами и ходил на задних лапах.

Со времён славных подвигов Кота в сапогах род его оскудел. Ленивые и нехитроумные потомки бесстрашного и находчивого слуги маркиза де Карабаса уже много лет жили в домах не у королей и аристократов, а у поваров, мясников и рыбников — в общем, там, где всегда есть что поесть, без всяких волшебных фантазий. Но бравый дух Кота в сапогах иногда просыпался в некоторых из них и заставлял искать возвышенных приключений. Одним из таких «некоторых» и был Симон.

Симон недаром жил не при заурядной кухне, а при кухне великого полководца Наполеона Бонапарта. Помимо постоянных осмотров котлов, кастрюль, кухонных шкафов и проб всех готовящихся блюд, этому коту хотелось военных побед, трофеев и пленных. Ему хотелось сразиться с русскими котами.

Но русские коты все прятались при появлении французских войск.

До них дошёл слух, что французы едят лягушек. А если человек ест лягушек, то, может быть, он ест и котов — кто его знает?

Русских котов пока ни одного не попалось. А вот русская мышь — попалась.

— Клянусь Котом в сапогах, теперь у меня есть личный русский пленный!.. То есть пленная! — гордо произнёс кот Симон. — И похоже, что вполне достойная пленная, тоже, как и я, из благородного рода: у меня — сапоги, а у этой мыши — платье и туфельки.

Он зажал пойманную мышку в лапу и понёс на кухню.

Тинка поняла всё, что сказал кот — уж кто-кто, а коты и мыши всегда прекрасно понимают друг друга.

— Вы меня съедите? — дрожа, спросила пленная.

— Пока не знаю, мадемуазель, потому что я пока сыт. Вот когда проголодаюсь, узнаю.

— Неужели вы, благородный кот, воюете с дамами? — всхлипнула Тинка.

— Вы не дама, вы — мышь. К тому же ещё и русский диверсант.

— А вы — французский оккупант! — не удержалась мышка.

— Мне больше нравится слово «завоеватель»… Позвольте узнать имя той, кого я имел честь взять в плен?

— Тинка.

— Тинка… Очень приятно! Но звучит грубовато. А полностью?

— Клементина.

— Вот это другое дело!.. Клементина!.. Весьма поэтично! Мое же имя Симон, прапрапрапраправнук Кота в сапогах.

Кот вошёл в кухонную палатку и привычно, с наслаждением, вдохнул запах жареного мяса с чесноком. Потом он выдвинул из угла палатки свою корзину, а из корзины вынул маленькую клетку вроде решётчатой мышеловки. В эту клетку французский оккупант и посадил всё ещё дрожащую пленницу, а заодно положил туда кусочек колбасы.

Потом Симон надел красные сапоги с серебряными шпорами, лежавшие в той же корзинке под матрасом, встал на задние лапы, гордо выпятил грудь и начал важно прохаживаться вокруг заточённой мыши.

— Русская пленница французского кота! — на разные лады повторял он. — Русская пленница французского кота!..