Сердце Абзалета - Ойзин Макганн Страница 32

Лачуги габбитов были сооружены из разнообразного хлама. На улочках полным-полно народа. Габбиты — не только на редкость хозяйственны, но и плодовиты. Поэтому около хижин играли ребятишки, а взрослые забрасывали в реку сети.

С утра снова ощущались подземные толчки, и грузовики были вынуждены съехать с дороги. Все еще надеясь, что Дрейгар отыщет детей и нагонит их, Эмос уговорил всех сделать небольшой привал: отдохнуть и перекусить.

Уже в который раз он пытался понять, что означало недавнее нападение рэнсников, — ведь у него с вождем был заключен мир. Как бы там ни было, если рэнсники решат опять напасть, то им уже не удастся добраться до Пещеры Отшельника. Поэтому мешкать нельзя. Придет время, и он еще поквитается с вероломным Луддичем. Эмос не из тех, кто прощает такое подлое предательство.

Кнутобой Калам тоже кое-как оправился после ранения. Отравленную стрелу давно извлекли из ноги, рану промыли, и здоровяк Калам отделался легкой головной болью. Джуб присматривал за ним, как заботливая нянька. Теперь Калам сладко похрапывал в фургоне.

Казиль успела отоспаться раньше других и выглядела бодрой и сильной. Эмос не мог забыть, с каким свирепым и в то же время спокойным выражением лица женщина-воин сразила Сиену, однако, несмотря на это, в глубине души радовался тому, что сейчас Казиль с ними. Он не сомневался, что в случае нового нападения рэнсников на эту хладнокровную и сильную женщину можно будет положиться.

Вытащив магические инструменты, Эмос занялся своим телом. Ему предстояло превратиться в птицу и провести разведку с воздуха. Обычно он предпочитал превращаться в орла — этот пернатый хищник не только нравился ему своей грациозностью и независимостью, но и как нельзя лучше подходил по размерам. К сожалению, в здешних лесах орлы не водились, а рэнсники, будучи первоклассными стрелками и заподозрив неладное, наверняка сбили бы его из своих охотничьих трубок.

Однако рэнсники никогда не охотились на акалоков. Падальщики-акалоки были не только омерзительны на вид, но также грязны и вонючи. Их оперение кишмя кишело насекомыми, а ядовитое мясо не годилось в пищу… Словом, в данном случае Эмос решил остановиться именно на акалоке. Среди его магических инструментов имелась небольшая стальная лопатка, отполированная до блеска. Ею можно было пользоваться как зеркальцем.

Сначала Эмос постарался сконцентрироваться и как можно яснее нарисовать птицу в своем воображении, а затем, держа зеркальце в одной руке, другой принялся лепить лицо. Мало-помалу появились шишковатый клюв, громадные бородавки, красные, словно налитые кровью, глазки. Как у типичного падальщика, голова и шея акалока были голыми. Грязное, жидкое оперение начиналось от кадыка и торчало во все стороны, как растрепанное жабо. Отвислое пузо также покрывал гадкий пушок, а хвост торчал, словно метелка. Крупные кривые лапы с острыми шпорами облеплены костисто-чешуйчатыми бляшками.

Клеймо-треугольник Эмосу кое-как удалось замаскировать бородавками. Его невозможно было свести никакими магическими операциями. Какое бы обличье он ни принял, по этому позорному синему клейму любой мьюнанин сразу распознал бы в нем изгоя.

Но несмотря ни на что, Эмос всегда с удовольствием перевоплощался в диковинных существ. Он любил пофантазировать. Конечно, его габариты вдвое превосходили габариты настоящего акалока, но, пока он будет находиться в воздухе, на это никто не обратит внимания.

Эмос почувствовал на себе пристальный взгляд Казиль и обернулся. Раскрыв клюв, он нарочно издал самое противное карканье. Женщина невольно вздрогнула и отвернулась.

— Ладно, ладно, — усмехнулась она, — не буду тебя смущать…

Расправив крылья, Эмос взмыл в небо.

Грузовики и поляна остались далеко внизу. Как на ладони лежали деревня габбитов, река с каменистым руслом, а немного в стороне искристый водопад и роща гигантских деревьев-грибов.

Первым его порывом было немедленно устремиться на восток — в Энлижский лес, но потом он повернул на северо-запад, к лесистым отрогам Абзалета. Он не сомневался, что Лирапу-Луддичу уже донесли о цели их путешествия и можно было налететь на засаду. Если вождь по-прежнему настроен враждебно, то лучше держаться в стороне от главных дорог.

Эмос надеялся отыскать другой, более безопасный, путь к Пещере Отшельника. Конечно, это может занять немало времени, но зато есть шанс туда добраться.

Другое дело, если рэнсники решат устроить засаду у самого входа в пещеру… Но об этом Эмос старался не думать, все еще надеясь, что похищение Тайи и Локрина — какое-то недоразумение и дети вернутся из плена живыми и здоровыми.

Он невольно бросил взгляд на восток, но, кроме непроходимых лесов, ничего не увидел. Если детей до сих пор не отпустили, оставалось надеяться лишь на Дрейгара.

* * *

Когда парсинанин переходил вброд ручей, его насторожил подозрительный свист. Утренний лес был полон птичьих криков, но так могли пересвистываться только люди. Дрейгар снял с плеча опутанный сетью хлам и, опустив на землю, поднял руки, показывая, что не вооружен.

— Я несу дань Луддичу! — крикнул он, озираясь по сторонам. — Я пришел за мьюнанскими детьми и принес вождю то, что он ищет.

Словно услышав эти слова, хлам, опутанный сетью, беспокойно заворочался. В ожидании ответа парсинанин не двигался с места. Но из леса не доносилось ни единого шороха. Дрейгар знал, что рэнсники большие мастера устраивать засады. Они наверняка окружили его со всех сторон и теперь затаились, стараясь не скрипеть своими уродливыми суставами.

Потом ему показалось, что листва слегка заволновалась и в чаще началось какое-то движение. Сколько их? Дюжина, больше? Широко расставив ноги, Дрейгар по-прежнему не двигался и выжидал. Потом снова раздался условный свист, и прямо перед ним на противоположном берегу ручья показался рэнсник.

— Кто ты такой и что тебе здесь надо? — крикнул Дрейгару лесной человек.

— Насколько мне известно, Луддич открыл охоту на духов, — с достоинством начал парсинанин, слегка приподняв и встряхнув узел, — вот я и подумал, что могу услужить вождю, если…

В этот момент что-то крепко вцепилось ему в ногу. Взглянув вниз, Дрейгар увидел огромного рака-отшельника.

— А, чтоб тебя!..

Высунувшись из норы, рак схватил его за правую щиколотку. Мощная клешня сомкнулась, словно железные щипцы. Рэнсники специально разводили раков-отшельников, используя их в качестве капканов, и ставили на крупных животных.

Дрейгар опустил тюк с хламом и схватился за меч и топор. Его ногу защищали прочные щитки; к тому же парсинанин был слишком велик для рака, чтобы тот мог сдвинуть его с места и утащить в свою нору…

Но едва Дрейгар взялся за оружие, как на него дождем посыпались мелкие стрелы. Большая их часть бесполезно отскакивала от доспехов, но некоторые достигали цели, вонзаясь в незащищенные панцирем участки тела. Пока не начал действовать яд, которым были смазаны стрелы, Дрейгар должен был отступить и укрыться в лесной чаще. Нельзя было терять ни секунды.