Альбертина и Дом тысячи чудес - Ян Штратманн Страница 23

Сразу после оглашения завещания месье Флип, прихватив свою книгу из личной библиотеки Лиззи, поспешил в театральный зал. Он решил, что при сложившихся обстоятельствах нелишне будет перестраховаться и спрятать чемодан под сценой, прежде чем кому-нибудь придет в голову мысль открыть его.

Театральный зал, пыльный и пустой, покоился в слабом свете, сочащемся сквозь задернутые занавески. Месье Флип закрыл глаза. Гром аплодисментов накатил на него волной. Он почти чувствовал движение воздуха от восторженно хлопающих ладоней. Какие овации доставались им здесь на долю, Лиззи и ему — величайшей иллюзионистке своего времени и ее ассистенту Флипу, повелителю тысячи костюмов, чемпиону мира в карточных трюках, лучшему в мире канатоходцу! Он торопливо помотал головой, чтобы стряхнуть с себя воспоминания.

По маленькой, незаметной лесенке он поднялся на просцениум. Флип не был здесь целую вечность. Рука нащупала выключатель аварийного освещения. Нескольких загоревшихся лампочек было достаточно, чтобы вся аппаратура, лебедки и зубчатые колеса осветились тусклым светом. Впереди, там, где должна быть сцена, он различил вход в суфлерскую будку, которой Лиззи, впрочем, никогда не пользовалась.

На полу лежал червовый туз. Месье Флип крайне редко терял карты, ну разве что во время своего знаменитого, выдуманного им самим трюка под названием «Павлинье колесо» — тогда осечка время от времени случалась.

Он сдул с карты пыль и сунул ее в качестве закладки в тяжелую, огромных размеров книгу, которую принес из библиотеки. «Книга снов» — написано было на обложке. Подзаголовок обещал «подробное описание ежедневных сновидений, гипноза во время сна и болезней, связанных со сновидениями». Книга была издана в 1843 году надворным советником, доктором по нервным болезням по имени Илья Брадувил.

Месье Флип зажал книгу под мышкой и попытался обеими руками повернуть чугунное колесо возле кирпичной стены. Раньше с помощью этого колеса он мог поднимать вверх и опускать вниз особую площадку на сцене. Лиззи, которая перед началом своего выступления стояла внизу, с помощью этого приспособления взлетала, как фея, из-под земли прямо на сцену. Дворецкий изо всех сил тянул колесо, но механизм безнадежно заржавел, колесо не двигалось. Он в полутьме пробрался обратно на сцену и в изнеможении уселся в кресло с драконами.

Правая рука Флипа скользнула по полированному подлокотнику. Взгляд его упал на чемодан. Ключ с драконом торчал в замке. Неужели Лиззи еще раз им пользовалась? Этого не могло быть, без его помощи она уже несколько лет не могла встать на ноги и уж точно никак не смогла бы попасть на сцену. «Ох, вот что значит старость, становишься невнимательным и забывчивым», — вздохнул он и вынул ключ из замка. Может статься, он сам его тут забыл.

Книга тяжелым грузом лежала у него на коленях. Как долго ждал он этого момента, как долго мечтал о возможности полистать этот старинный фолиант: «Книга снов» Брадувила! Он сразу нашел главу «Гипноз во время сна — Применение и опасности».

«Только с помощью равномерных движений и успокоительного тона голоса вы сможете во время гипноза спящего добиться желаемого результата» — с трудом удалось ему разобрать при слабом свете, падавшем на сцену. «Вез внутренней готовности подвергающейся сему опыту персоны раскрыть свои сновидения гипноз во время сна не может дать результата».

А он так часто давал результат, даже слишком часто, подумал Флип. Если бы он сам много лет назад смог прочитать «Книгу снов», многое, наверное, было бы по-другому. Он не позволил бы Лиззи продолжать заниматься этим до бесконечности, пока все силы не покинули ее разум и ее душу.

Ключ у него в руках, казалось, горел огнем. Этому изумруду цены нет. Камней такой чистой воды на свете было всего три или четыре, но ни один из них не горел этим особым огнем, который мог мгновенно свести с ума любого ювелира в Антверпене или Кейптауне. Его истинную ценность, которую не измерить было ни деньгами, ни золотом, не знал никто, кроме мастера Брадувила, которого уже более ста лет не было в живых, Лиззи, ну, и его самого. Он сунул ключ в карман пиджака. Обидно, что это знание мне придется когда-нибудь унести с собой в могилу, подумал месье Флип.

Какой-то неясный скрип оторвал его от этих мыслей.

Он поднялся из кресла с драконами и положил книгу мастера Брадувила позади себя, на красное бархатное сиденье.

— Эй! Кто там? — спросил он.

Скрип приблизился, перерастая в писк и треск.

— Понятно, понятно! Новая хозяйка Вюншельберга познакомилась с тайной странствующей ванной комнаты, — пробормотал он. — У этой Альбертины Шульце сердце на том месте, где ему положено быть, и хитра она не меньше, чем ее двоюродная бабушка Лиззи! — Месье Флип бросился к двери, которая соединяла театральный зал с ванной, и подпер ручку двери спинкой лебединого кресла.

Кто-то с другой стороны потряс дверь.

— Проклятие, тут заперто! — послышался за дверью голос Альбертины.

Месье Флип улыбнулся и от двери подошел к окну.

— Дай-ка! Какие проблемы, ты чо, щас откроем, — раздался за дверью мальчишеский голос. Слышно было, как кто-то ковыряется в замке.

Месье Флип замер. Значит, в доме есть гости, о которых он ничего не знает?

Со двора послышались кряхтенье и приглушенные голоса.

— Ба! Вот это да! — вырвалось у него, когда он выглянул в окно и заметил на дорожке, ведущей к черному ходу, две темные фигуры, которые были ему отлично знакомы, а с ними два пекинеса на поводке. Флип секунду подумал, придвинул к лебединому креслу, подпиравшему дверь, для надежности еще и второе кресло и пошел к выходу из зала, расположенному с другой стороны.

Почему, интересно, тетя Кора, этот в высшей степени несимпатичный представитель семейства Шульце, на цыпочках подкрадывается к дому?