Гарун и Море Историй - Салман Рушди Страница 23

Их медленно волокли вперед. Когда глаза привыкли к темноте, Гарун смог разглядеть силуэты похитителей, которые тянули Паутину за какие-то невидимые, но мощные канаты. Их тащили вперед, но куда? Этого Гарун не мог вообразить, как ни старался. Единственное, что вставало перед его мысленным взором, это огромная черная дыра, которая разверзлась, как пасть, и постепенно их заглатывала.

— Попались, влипли, сейчас из нас отбивную сделают, — обреченно проговорил Еслий.

Удод Ноо тоже явно загрустил.

— Упаковали, перевязали бантиком — и прямиком к Хаттам-Шуду, — сетовал он, не раскрывая клюва. — А там бац, бумс, трах — и всем нам финито… Он сидит там, в сердце мрака… на дне этой черной дыры… Говорят, что он свет пожирает: берет и ест его сырым, голыми руками… Съедает все подчистую. А еще он ест слова… И умеет одновременно находиться в двух местах. В общем, выхода нет. Горе нам! Ай-ай-ай!

— Такие спутники, как вы, — просто находка, — заявил Гарун как можно беззаботней. И, обращаясь к Удоду Ноо, добавил: — А еще машина! Ты готов проглотить любые истории, даже те, что находятся в чужих головах. Взять хоть эту черную дыру: я о ней и подумать-то не успел, а ты уже, пожалуйста, — клюнул и даже испугался. Честное слово, Удод, возьми себя в руки.

— Как же я могу взять себя в руки, если чьи-то чужие руки нас всех уже заграбастали, — посетовал Удод Ноо, не раскрывая клюва. — Если эти руки уже тащат меня куда хотят?

— Вниз, посмотрите вниз, — перебил его Еслий. — Посмотрите на Океан!

Густой темный яд теперь был повсюду, и Гарун уже не мог различать отдельные Потоки Историй по цветам. От воды, температура которой приближалась к точке замерзания, поднимался холодный вязкий пар. «Холодный, как смерть», — подумал Гарун.

Еслий не мог больше сдержать отчаяния.

— Мы сами, сами виноваты, — заплакал он, — мы же Хранители Океана, а не уберегли его. Посмотрите на Океан, вы только посмотрите на него! На что похожи самые древние сказки? Это мы, мы позволили им погибнуть, мы их предали намного раньше, чем они оказались отравлены. Мы утратили наши корни, наш Ключ, наш Источник. Надоело, говорили мы, спроса нет, перепроизводство. А теперь полюбуйтесь! Ни цвета, ни жизни, ни-че-го!

«Мали был бы в ужасе, — подумал Гарун, — Мали в первую очередь».

От Плавучего Садовника, впрочем, по-прежнему не было ни слуху ни духу. «Наверное, увяз в какой-нибудь другой Паутине Ночи, — решил Гарун. — О, я бы сейчас отдал все что угодно, лишь бы увидеть, как этот похожий на корневище старикан бежит рядом, услышать его мягкий голос и отрывистую речь».

Паутина Ночи вдруг резко остановилась, и волна отравленной воды плеснула в борт Удода Ноо. Гарун и Еслий инстинктивно отдернули ноги, но одна из причудливо расшитых туфель Еслия (с левой ноги, если быть точным) упала в Океан, где молниеносно с шипением и бульканьем растворилась целиком и полностью, до самого кончика своего задранного носа. Гарун был потрясен.

— Этот яд такой концентрированный, что действует как сильная кислота, — произнес он. — Ты, Удод, наверное, сделан из очень прочного материала, а Еслию страшно повезло, что туда упала его туфля, а не он сам.

— Подожди радоваться, — угрюмо сказал Удод Ноо, не раскрывая клюва. — Никто не знает, что нас ждет впереди.

— Большое спасибо, — отозвался Гарун. — Еще одно ценное замечание с твой стороны.

Но он волновался из-за Мали. Ведь тот сейчас ходил где-то по поверхности этого концентрированного яда. Конечно, он был старой закалки, но мог ли он это выдержать? Перед глазами Гаруна встала страшная картина — Мали медленно погружается в Океан и с шипением и бульканьем… Гарун потряс головой. Сейчас не время думать о плохом.

Паутину Ночи сняли, и в слабом сумраке Гарун разглядел впереди большую прогалину посреди сорных джунглей. Чуть подальше виднелось что-то похожее на стену из тьмы. «Это, наверное, начало Вечного Мрака, — подумал он, — Мы добрались до его края».

Здесь на поверхности Океана плавало лишь несколько обожженных и разъеденных кислотой корней и водорослей. Мали не показывался, и Гарун по-прежнему подозревал самое худшее.

Отряд из тринадцати чупвала взял в кольцо Удода Ноо, наведя на Гаруна и Еслия грозного вида оружие.

Глаза у всех чупвала были одинаковые: зрачки белые, радужка серая, а белки черные — так же, как у Мудры. Но эти чупвала, в отличие от Мудры, оказались тощими, жалкими, скользкими типами в черных плащах с капюшонами, на которых красовалась эмблема личной гвардии Хаттам-Шуда — Знак Рта-На-Замке. «Они похожи на конторских клерков в маскарадных костюмах, — подумал Гарун. — Впрочем, не надо их недооценивать, они по-настоящему опасны».

Столпившиеся вокруг Удода Ноо чупвала с любопытством уставились на Гаруна, и это было неприятно. Все они сидели верхом на больших темных морских коньках, которые, казалось, были не меньше озадачены присутствием мальчика-землянина, чем всадники.

— Эти темные лошадки — для справки — тоже машины, — пояснил Удод Ноо. — Но на темных лошадок, как известно, лучше не ставить, и доверять им нельзя.

Гарун не слушал.

Он понял, что темная стена, показавшаяся ему сперва началом Вечного Мрака, на самом деле никаким мраком не была. А был это корабль-колосс — просторное, похожее на ковчег судно, бросившее якорь в прогалине. «Вот куда нас сейчас поведут, — подумал он, и сердце у него упало. — Это, наверное, флагман Культмастера Хаттам-Шуда». Он открыл было рот, чтобы поделиться своими соображениями с Еслием, но почувствовал, что от страха у него пересохло в горле, и единственное, что он смог, это прокаркать, показывая на темный корабль:

— Кар… Кар… Кар…

С бортов Корабля Мрака свисали трапы с перилами. К одному такому трапу их и доставили чупвала; тут Гарун и Еслий расстались с Удодом Ноо и начали подниматься на палубу. Карабкаясь по трапу, Гарун услышал жалобные крики, а оглянувшись, увидел, как Удод протестовал, не раскрывая клюва.

— Но-но-но это не трогайте — это же мой мозг! Двое чупвала в плащах, усевшись на спину Удода Ноо, отвинтили с его головы макушку и извлекли тускло блеснувшую металлическую коробочку, сопровождая все это отрывистым, но очень довольным шипением. После чего они просто бросили Удода Ноо, и он болтался на волнах, отключенный от питания, лишенный клеток памяти и командного модуля. Он был похож на сломанную игрушку.

«Дорогой мой Удод, — подумал Гарун, — мне так жаль, что я дразнил тебя, говорил тебе, что ты всего лишь машина! Ты самая лучшая и самая храбрая машина на свете, и я обязательно верну тебе твой мозг, вот увидишь!» Но в глубине души он понимал, что это пустое обещание, ведь он сам оказался в беде.