Приключения маленькой трески - Улаф Кушерон Страница 19

Была ранняя весна. В это время года природа щедро оделяет рыб кормом, а для животных самое главное — раздобыть себе еду и уберечься от многочисленных врагов. Тронду жилось легко и привольно. Среди густых водорослей он в изобилии находил лакомый корм и так усердно уплетал его, что нагулял жирок и чешуя у него заблестела.

Но вот на смену весне пришло жаркое лето, и море охватила дремотная истома. Вода стала казаться Тронду теплой, и он потерял аппетит.

«Когда корм лежит под самым носом, он начинает приедаться», — решил Тронд. На самом же деле его просто разморило от жары.

Но по мере того как дни становились короче, под чешуйки Тронда стал заползать осенний холодок. Солнце сияло уже не так ярко и за время своего короткого пути по небу лишь ненадолго успевало освещать воду, но зато по ночам в море проникал свет другого солнца. Правда, оно было не таким лучистым, как настоящее. Но Тронду очень нравилось, когда на темном безоблачном осеннем небосклоне всходила большая луна и множество светящихся точек, словно звездочки, зажигались на поверхности воды.

Одно только омрачало Тронда: время снова близилось к зиме. Почти весь корм в море был съеден, и к тому же Тронду стало скучно без товарищей.

Весной Тронд снова увидит дядюшку ската — но ведь до весны еще так долго ждать! Ах да, скат говорил, что зимой треска ходит косяками. Правда, он предупреждал, что это опасно, но все-таки как хорошо плыть вместе с целым косяком, иметь товарищей и не чувствовать себя одиноким!

Конечно, Тронд еще мал, ему рано нереститься, но почему бы все-таки не пристать к косяку? Он ведь уже подрос и вполне может угнаться за крупной треской. Разве кто-нибудь посмеет сказать, что он не молодец хоть куда? Тронд нарочно стал совершать далекие заплывы, чтобы доказать, что он уже не дитя. Мысль о путешествии не оставляла его. Пора в путь.

Наконец в начале нового года Тронд пустился в далекое плавание к Лофотенским островам.

В темной воде то и дело мелькали большие серые тени — это шла треска. Ну и громадины были среди них! Некоторые достигали целого метра в длину!

Резвые семилетки и восьмилетки впервые отправлялись нереститься. Они несли в своих блестящих толстых брюшках икру или молоки.

Рыбины постарше двигались степенно. Чешуя у них была менее плотная, а хвостовые плавники немного поблекли и растрепались на конце.

Но все они держали путь в одном направлении — к нерестилищам на Лофотенских отмелях.

Рыбы всё прибывали и прибывали. «Вот здорово!» — думал Тронд. Он плыл теперь в огромном косяке трески.

Тронд очень возгордился. Он то и дело раскланивался со своими старшими родственниками.

— Тебе-то ведь еще рано нереститься, — говорили они, удивляясь, что такая молодая рыба плывет вместе с ними.

— Я только погляжу, — беспечно отвечал Тронд.

— Ну что ж, потом пеняй на себя, — сказала Тронду старая треска. — Люди не дают нам спокойно нереститься. Они пользуются случаем, чтобы выловить как можно больше трески.

— Я знаю, — ответил Тронд. (Ведь дядюшка скат уже предупреждал его об этом.) — Я так мал, что сумею проскользнуть сквозь ячейки невода.

— Н-да, быть может. Но не забудь о крючках ярусов. Не одна треска окончила на них свою жизнь.

Рыб становилось всё больше и больше. Они шли теперь таким плотным косяком, что Тронд едва мог пошевелиться. Справа и слева, спереди и сзади, сверху и снизу — всюду плыла треска. Рыбы стиснули Тронда со всех сторон, и, если бы он захотел замедлить ход, ему бы это попросту не удалось.

— Где мы находимся? — спросил Тронд.

— В Вест-фьорде, между Лофотенскими островами и материком, — ответила старая треска. Она всё время плыла рядом с Трондом.

— Это и есть Лофотенское море? — снова спросил Тронд.

— Да, — ответила треска. — Здесь находятся самые лучшие нерестилища — чудесные илистые и песчаные отмели на глубине сорока-восьмидесяти метров. Они такие большие, что всем нам хватает места. Скоро мы до них доберемся.

Теперь всё море кишело треской, но Тронда уже не радовало путешествие. Пятнистые спинки и светлые брюшки стиснули его со всех сторон. Кроме них, он ничего не видел вокруг.

— Берегись! — закричала старая треска.

Рыбы угодили прямо в сети с крупными ячейками.

Тронд и старая треска быстро метнулись в сторону и с трудом проложили себе дорогу среди барахтающихся рыб.

— Вот видишь, нам надо остерегаться сетей, — сказала старая треска. — Люди делят фьорд на несколько участков: в одних они ставят сети, в других — ярусы. Гляди, вот еще сеть. Держись рядом со мной. Так! Видишь, нам удалось проскочить. Зато другие не заметили сетей. Вот, значит, не повезло!

И в самом деле, крупные рыбины барахтались так, что сети ходили ходуном.

«Какой ужас! — подумал Тронд. — И зачем только я затеял это путешествие!»

Старая треска, очевидно, угадала мысли Тронда.

— Пожалуй, тебе не стоит плыть дальше, — сказала она. — Мы пробудем на отмели не меньше двух недель, пока не закончим нерест. Стоит ли так долго ждать? Тебе ведь здесь делать нечего! Убирайся-ка лучше отсюда, да поживей.

Тронд не заставил себя долго просить. Он тут же повернул назад, стараясь пробить себе путь среди рыб, которые так и валили ему навстречу. Наверно, их здесь были миллионы…

— Куда ты? Прочь с дороги! — кричали Тронду рыбы, спешившие к нерестилищу.

Можно себе представить, сколько этих рыб попало в спешке прямо в сети и на крючки!

Самки начали метать икру, и молоки растекались по воде, точно густой серый туман.

У Тронда кружилась голова от шума и суматохи, а выбраться из массы барахтающихся рыбьих тел было далеко не так просто. Но все-таки Тронд как мог прокладывал себе путь: он стремился удрать подальше от нерестилища.

Наконец он понял, что выбрался из Лофотенского моря, потому что треска шла не так плотно.

Тронд подплыл к островку, возле которого волны лениво ударяли о прибрежные скалы, и здесь перевел дух. Ну и потрудился же он! Нет, больше он не отважится на такое путешествие, пока не вырастет по-настоящему!

Тронд проглотил креветку, которая спряталась под водорослью, и окинул взглядом огромный темно-зеленый океан, где таилось столько диковин. Потом он взмахнул хвостиком и поплыл к милому, знакомому берегу, который стал для него родным домом.