Кампан (сборник) - игумен Варлаам Страница 18

Бабушка принималась защищать сверчка. Говорила, что сегодня у него получилось красиво сыграть.

Отец злился ещё сильнее и ругался ещё громче:

– Ему не скрипку мучить надо!.. Его же выгнали из школы. Куда его без аттестата возьмут!.. Ему о нормальной работе надо подумать…

После упрёков отца внутри у сверчка всё кипело. Конечно, отец имеет право говорить всё, что хочет, независимо от того, правда это или нет. Да ведь внешне всё и выглядит так… Но, с другой стороны, он же не сидит на шее: он трудится целыми днями не покладая рук… Сверчок сердился и на бабушку, за то, что та была свидетелем его очередной неудачи да ещё лукавила, защищая внука.

Все расходились по своим углам, ни у кого, кроме сверчка, никаких претензий друг к другу не было. Сверчок же злился, мысленно перечил отцу, оговаривал бабушку, оправдывал себя. Он винил близких в том, что это из-за них опять не будет в его душе музыки. А ведь она уже подступала…

Ему было очень тяжело от злобы, которая продолжала кипеть в нём, угнетали мысли, что ему никогда не услышать в себе настоящей музыки. Он долго не мог уснуть, пытаясь утешить себя тем, что завтра всё это злобное уйдёт, улетучится, все разойдутся по своим делам, и он, может быть, останется один. О музыке сверчок старался не думать, чтобы ещё больше не расстраиваться.

* * *

На следующий день он вновь носил дрова и топил печь. Затем шёл на колодец. Домой воду приносил за один раз, а для бани приходилось потрудиться подольше. Он крутил вороток, шёл с полными вёдрами к бане и вспоминал деда.

«Каждый сверчок, – любил говаривать дед, – должен иметь своё достоинство! Хоть некоторые говорят, что сверчок – существо маленькое и незначительное и потому должен знать свой шесток. Но так думают только слабаки и неудачники. Да, сверчок – существо маленькое и, может быть, даже не очень видное, но зато какое громогласное. Ведь его слышат все!»

Дед работал директором музыкальной школы, руководил обучением подрастающих сверчков. Если бы он был жив, то обязательно сделал бы из внука настоящего скрипача. А сейчас сверчку приходится носить воду, сгибаясь от тяжести, да ещё по вечерам ругань отца выслушивать… Обида от вечерних разговоров давала о себе знать.

– Каждый сверчок – скрипач от природы, – утверждал дед, – великий скрипач! Кто не достигает вершин музыкального искусства, тот просто лентяй и недоучка. Сверчок может научиться всему! В этом его главное достоинство!

Дед любил рассказывать, как он добился всего сам. Во времена его молодости не было музыкальных школ. Он самостоятельно научился играть на скрипке, сочинил несколько мелодий, был организатором музыкальной школы и её бессменным директором.

Сверчку хотелось брать пример со своего выдающегося деда. Он старался убедить себя в том, что должен сам заставить звучать скрипку, должен преодолеть свою нерешительность, доказать всем, что он не неудачник, а настоящий сверчок и настоящий скрипач.

Сверчок решительно подходил к скрипке, снимал её со стены, настраивал. Он уверенно взмахивал смычком, касался струн и… играл всю вещь до конца. Как у него это получалось, он сам не понимал. И что получилось…

– Великолепно! – нахваливала его изумлённая бабушка. – Дедушка очень обрадовался бы за тебя!

– Что с тобой? – фыркала сестра. – Ты же не любишь играть на скрипке!..

– Наконец-то, – говорила далёкая от музыки мать, – прорезался… Иди поешь, будет больше сил играть.

Сверчок ходил довольный собой. Он смотрел на всех свысока, говорил не терпящим возражения тоном, переставал заниматься домашними делами. Даже отец, который шёл по стопам деда, но так и не мог достичь желаемого, не ругал в эти дни сверчка, а, наскоро поужинав, молча утыкался в газету.

Но музыка не звучала в душе сверчка. Он это неожиданно понимал после недолгого упоения своим успехом. Его уверенная игра не была музыкой. Сверчок вдруг осознавал, что эти жёсткие мелодии чужды его природе, навеяны откуда-то извне и направлены на то, чтобы подавить настоящую музыку. Ему становилось страшно. Как же легко, оказывается, впасть в самообман! Можно всю жизнь считать, что исполняешь музыку, а на самом деле быть первым её губителем.

Сверчок чувствовал себя виноватым перед всеми, ведь таким образом он вводил их в заблуждение, невольно обманывал. Стараясь искупить свою вину, он начинал усердно хлопотать по дому, делал дополнительные дела, давно ждавшие своего часа. А скрипку он оставлял, думая, что навсегда, и музыка не звучала в его душе.

* * *

Музыка не звучала много дней, и поэтому, когда к сверчку зашёл дружок, он обрадовался. Ведь приход дружка уже не мог помешать музыке.

– Ну что, всё суетишься? – изрёк гость, глядя на хлопочущего сверчка. – Всё суета сует… разве не знаешь? Весь вопрос в том, ради чего суетиться!.. А ты, кроме печки, так ничего в своей жизни и не увидишь.

Дружок был приятелем сверчка по школе. Он, хотя и получил в своё время аттестат, тоже оставил скрипку. Изредка заходил к сверчку, и если раньше сверчок ждал его прихода с нетерпением, то в последнее время какой-то особой дружбы между ними не было.

Глаза дружка горели, когда он рассказывал о своих делах и доходах, о том, где что и по какой цене покупает и продаёт. Раньше сверчку казалось непонятным, как об этом с таким увлечением можно рассказывать и более того – считать это смыслом жизни. Но теперь он слушал с нескрываемым интересом.

– Деньги – это всё! – рассуждал дружок. – С деньгами ты – сверчок, а без денег – козявка, которую кто угодно может раздавить… Всё, что ни делается в этом мире, всё ради денег. Взять, например, музыку. Стали бы сверчки пилить день и ночь на скрипке, если бы за это им не платили?..

«Конечно, – размышлял сверчок, обдумывая очередное предложение дружка заняться серьёзными делами, – нет ничего выше музыки… Но если она не звучит… Да и вообще, зазвучит ли когда-либо?..»

Сверчку казалось заманчивым начать новую жизнь, приносить в дом деньги. Он окунулся с дружком во все хитросплетения делового мира. После первых доходов в глазах у него появился тот же хищный блеск, что и у дружка.

Домашними делами сверчок больше не занимался. Он нанял домработницу. Своим домашним, которых теперь видел крайне редко, хотел сделать дорогие подарки, да только так и не собрался.

Делать деньги – не печку топить. Сверчок стал нервным, огрызался по каждому пустяку и кричал громче отца. Когда он появлялся дома, все ходили на цыпочках и разговаривали шёпотом. Только мать, как всегда невозмутимо, говорила:

– Поел бы, а то вон как исхудал…

Сверчок не только исхудал, он полностью переродился внутренне. Все разговоры он теперь переводил на деньги, интересовался только сделками и доходами.

Деловому сверчку было не до музыки. Он уже не ждал её звучания в душе и даже не вспоминал о ней.

* * *

С некоторых пор у сверчка одна за другой стали появляться подружки, которых привлекала его состоятельность. Он легко сходился с ними и столь же легко расставался. Ведь среди них не было своей, единственной. Своя – это такая… Такая, которую узнаешь из тысячи. Которую полюбишь всем своим сверчащим сердцем.