Маленький принц - Антуан де Сент-Экзюпери Страница 14

— Что это тебе вздумалось, малыш! — воскликнуля. — Чего ради ты заводишь разговоры со змеями?

Я развязал его неизменный золотой шарф. Смочил ему виски изаставил выпить воды. Но я не смел больше ни о чем спрашивать. Он серьезнопосмотрел на меня и обвил мою шею руками. Я услышал, как бьется его сердце,словно у подстреленной птицы. Он сказал:

— Я рад, что ты нашел, в чем там была беда с твоеймашиной. Теперь ты можешь вернуться домой…

— Откуда ты знаешь?!

Я как раз собирался сказать ему, что, вопреки всеможиданиям, мне удалось исправить самолет!

Он не ответил, он только сказал:

— И я тоже сегодня вернусь домой.

Потом прибавил печально:

— Это гораздо дальше… и гораздо труднее…

Все было как-то странно. Я крепко обнимал его, точно малогоребенка, и, однако, мне казалось, будто он ускользает, проваливается в бездну,и я не в силах его удержать…

Он задумчиво смотрел куда-то вдаль.

— У меня останется твой барашек. И ящик для барашка. Инамордник…

И он печально улыбнулся.

Я долго ждал. Он словно бы приходил в себя.

— Ты напугался, малыш…

Ну еще бы не напугаться! Но он тихонько засмеялся:

— Сегодня вечером мне будет куда страшнее…

И снова меня оледенило предчувствие непоправимой беды.Неужели, неужели я никогда больше не услышу, как он смеется? Этот смех для меня— точно родник в пустыне.

— Малыш, я хочу еще послушать, как ты смеешься…

Но он сказал:

— Сегодня ночью исполнится год. Моя звезда станет какраз над тем местом, где я упал год назад…

— Послушай, малыш, ведь все это — и змея, и свиданье созвездой — просто дурной сон, правда?

Но он не ответил.

— Самое главное — то, чего не увидишь глазами… — сказалон.

— Да, конечно…

— Это как с цветком. Если любишь цветок, что растетгде-то на далекой звезде, хорошо ночью глядеть в небо. Все звезды расцветают.

— Да, конечно…

— Это как с водой. Когда ты дал мне напиться, та водабыла как музыка, а все из-за ворота и веревки… Помнишь? Она была очень хорошая.

— Да, конечно…

— Ночью ты посмотришь на звезды. Моя звезда оченьмаленькая, я не могу ее тебе показать. Так лучше. Она будет для тебя просто —одна из звезд. И ты полюбишь смотреть на звезды… Все они станут тебе друзьями.И потом, я тебе кое-что подарю…

И он засмеялся.

— Ах, малыш, малыш, как я люблю, когда ты смеешься!

— Вот это и есть мой подарок… это будет, как с водой…

— Как так?

— У каждого человека свои звезды. Одним — тем, ктостранствует, — они указывают путь. Для других это просто маленькиеогоньки. Для ученых они — как задача, которую надо решить. Для моего дельца они— золото. Но для всех этих людей звезды — немые. А у тебя будут совсемособенные звезды…

— Как так?

— Ты посмотришь ночью на небо, а ведь там будет такаязвезда, где я живу, где я смеюсь, — и ты услышишь, что все звезды смеются.У тебя будут звезды, которые умеют смеяться!

И он сам засмеялся.

— И когда ты утешишься (в конце концов всегдаутешаешься), ты будешь рад, что знал меня когда-то. Ты всегда будешь мнедругом. Тебе захочется посмеяться со мною. Иной раз ты вот так распахнешь окно,и тебе будет приятно… И твои друзья станут удивляться, что ты смеешься, глядяна небо. А ты им скажешь: «Да, да, я всегда смеюсь, глядя на звезды!» И ониподумают, что ты сошел с ума. Вот какую злую шутку я с тобой сыграю.

И он опять засмеялся.

— Как будто вместо звезд я подарил тебе целую кучусмеющихся бубенцов…

Он опять засмеялся. Потом снова стал серьезен:

— Знаешь… сегодня ночью… лучше не приходи.

— Я тебя не оставлю.

— Тебе покажется, что мне больно… покажется даже, что яумираю. Так уж оно бывает. Не приходи, не надо.

— Я тебя не оставлю.

Но он был чем-то озабочен.

— Видишь ли… это еще из-за змеи. Вдруг она тебя ужалит…Змеи ведь злые. Кого-нибудь ужалить для них удовольствие.

— Я тебя не оставлю.

Он вдруг успокоился:

— Правда, на двоих у нее не хватит яда…

В эту ночь я не заметил, как он ушел. Он ускользнулнеслышно. Когда я наконец нагнал его, он шел быстрым, решительным шагом.

— А, это ты… — сказал он только.

И взял меня за руку. Но что-то его тревожило.

— Напрасно ты идешь со мной. Тебе будет больно на менясмотреть. Тебе покажется, будто я умираю, но это неправда…

Я молчал.

— Видишь ли… это очень далеко. Мое тело слишкомтяжелое. Мне его не унести.

Я молчал.

— Но это все равно, что сбросить старую оболочку. Тутнет ничего печального…

Я молчал.

Он немного пал духом. Но все-таки сделал еще одно усилие:

— Знаешь, будет очень славно. Я тоже стану смотреть назвезды. И все звезды будут точно старые колодцы со скрипучим воротом. И каждаядаст мне напиться…

Я молчал.

— Подумай, как забавно! У тебя будет пятьсот миллионовбубенцов, а у меня — пятьсот миллионов родников…

И тут он тоже замолчал, потому что заплакал…

— Вот мы и пришли. Дай мне сделать еще шаг одному.

И он сел на песок, потому что ему стало страшно.

Потом он сказал:

— Знаешь… моя роза… я за нее в ответе. А она такаяслабая! И такая простодушная. У нее только и есть что четыре жалких шипа,больше ей нечем защищаться от мира…

Я тоже сел, потому что у меня подкосились ноги. Он сказал:

— Ну… вот и все…

Помедлил еще минуту и встал. И сделал один только шаг. А яне мог шевельнуться.