Сказка про манную кашу - Владимир Юделевич Страница 11

Тануки огляделся. Окна в зале были забраны решеткой. В огромном камине — зола и остывшие угли. «Может, превратиться в мышь или что-нибудь из мебели? Но что тогда будет с выквой?» Долго рассуждать Тануки не пришлось. Раздался крик: «Вот они!» В зал толпой лезли самураи. Тануки схватил выкву, нырнул в камин и с кошачьей ловкостью полез вверх. «Теперь хочешь не хочешь, а придется превращаться в черную пантеру, — думал Тануки, карабкаясь по дымоходу. — Сколько здесь сажи! Похоже, сто лет не чистили». Труба кончилась, и Тануки с выквой оказались в пасти дракона, венчавшего башню. Дракон был склепан из железных листов наподобие рыцарских доспехов. Тануки глянул вниз. Ну и высота! Самураи кажутся не больше рисового зернышка. А что, если?… Пожалуй, это идея!

Самураи не торопились. Деваться беглецам было некуда. Они развели огонь и стали кидать в очаг ветошь. Пошел едкий дым, всем захотелось чихать и кашлять. И вдруг — крыша над ними задрожала и отделилась от стен. О, ужас! Железный дракон, лязгая огромными крыльями, медленно поднимался в воздух. Копья ломались о его брюхо, как солома, стрелы отскакивали, а из пасти все еще налил дым… Самураи бросили оружие и попадали ниц. Дракон поднялся еще выше, сделал круг, и вдруг сбросил свою шкуру. Железный панцирь упал на дворец, проламывая кровли, обрушивая галереи, и превратился в груду металлического лома, а дракон — самое замечательное из превращений Тануки — расправил крылья, взмыл вверх с выквой под мышкой и растворился в синеве небес.

Тануки приземлился на вырубке поодаль от хижины. Жаль было расставаться с обличьем дракона, но что поделаешь — праздники бывают не каждый день. И вот друзья вчетвером, уже не торопясь, отправились в путь. Ехать решили в горы, где родился Тануки. Выква от пережитых волнений болтала без умолку о каких-то монадах и смысле жизни, так что даже обезьяна Сангоку приуныла и шепнула Тануки: «Еще немного, и я не выдержу!»

Но тут за поворотом перед ними открылось странное зрелище. Маленький лысый человечек изо всех сил упирался лбом в каменную стену, не обращая ни малейшего внимания на наших путешественников. Тануки хотел было спросить, что это значит, но вдруг раздался треск, и стена рухнула. Человечек упал на кучу камней, но сразу вскочил и радостно закричал: «Видели? Как я ее! Поддалась, голубушка! Здравствуйте, друзья! Зовут меня Бодай Дарума, я отшельник. Живу вон в той травяной хижине. Самосовершенствуюсь, тренирую тело и дух. Учусь проходить сквозь стену, как индийские йоги. Стена семь лет сопротивлялась, но шалишь, Бодай Даруму не проведешь! Немного терпения, и теперь я доказал, что могу свободно проходить сквозь любые стены!» «Сомнительно, — подумал Тануки. — И это не самый лучший способ».

— Я считаю, — продолжал Дарума, — что это событие надо отметить. Приглашаю всех в гости! Хотите выпить? У меня сколько угодно родниковой воды, а на закуску — сушеные корешки.

В хижине Дарумы было столько пыли и паутины, что не оставалось сомнений — последние семь лет здесь не убирали. «Мне было не до этого», — скромно заметил отшельник. С хрустом разгрызая корешки, Дарума потчевал гостей ключевой водой и историями из своей жизни — о том, как однажды задумался и девять лет просидел неподвижно, как переплыл океан в соломенной сандалии, и о многом другом, чем дальше, тем удивительнее, а потом вдруг заспорил с выквой о смысле жизни. Они составили с ней такой философский дуэт, что всем остальным захотелось оказаться подальше — трудно слушать то, чего совершенно не понимаешь!

— Пожалуй, нам пора в путь, — сказал наконец Тануки. — Большое спасибо за интересную беседу. Может быть, вы останетесь с мудрым Дарумой, уважаемая выква? Вам же не обязательно путешествовать.

— Ах, не знаю, что и сказать! Жаль расставаться с вами… Но, пожалуй, я согласна!

Общими усилиями выкву посадили у хижины. Настало время прощаться. Дарума и выква долго махали вслед. Теперь обезьяна Сангоку заметно повеселела. «Может, я чем-то и обязана этой заученной тыкве, но это не значит, что я могу долго терпеть все эти премудрости!» — заявила она.

Скоро друзья достигли дома, где жил Тануки. Он познакомил Дзиро с дровосеком и его дочерью. Обезьяна Сангоку созвала всех своих знакомых и родственников. Тануки раздобыл съестных припасов, и устроил пир — если не на весь мир, то на всю деревню. Говорят, получилось очень весело!

Обезьяна Сангоку ушла в лес и сделалась вождем обезьяньего племени. Ей надоела кочевая жизнь, полная тревог и опасностей. Она мудро правила своим народом, а по вечерам рассказывала подданным истории из своей жизни о хитрости и героизме простой японской обезьяны. Дзиро Шишка так и остался жить в доме дровосека. Он женился на его дочери и, говорят, не жалел об этом. А Тануки пережил массу приключений и со временем обзавелся семьей. Но это уже другая история. Однажды, когда Тануки играл со своими барсучатами, прилетел ученый скворец с письмом от Дарумы. «С прискорбием извещаю вас, — писал тот, — что выква, чье общество столько лет было для меня величайшей радостью, перешла в лучший мир. Мы лишились мудрейшей из тыкв. Пять лет, проведенных в философских беседах с нею, были лучшими годами моей жизни. Я был бы безутешен, если бы не то обстоятельство, что от выквы осталось более двух тысяч семян. Я разослал их всем знакомым отшельникам, дабы и они могли посадить у себя это благородное растение. Теперь им никогда уже не будет тоскливо и скучно».

Говорят, что это одна из причин, почему в Японии с давних пор так много мудрецов и отшельников.

Облачная сказка

Дело было в облаках, да при северном ветре, в маленьком затончике, в облачном заливчике, в детском садике. Маленькая тучка Эвва-а играла дождевыми каплями и лоскутками тумана. Тихо и темно было в затончике, но иногда соседние взрослые тучи, тесня друг друга, расступались, чтобы пропустить кого-нибудь из высокопоставленных кучевых облаков, и луч солнца проникал в залив, а Эвва-а, смеясь от радости, подбрасывала капли воды — и они превращались в радугу. Облака, как известно, бывают разные — большие и малые, перистые и кучевые, белые и свинцово-черные, а еще бывают скучные серые тучи, которые не имеют ни определенной формы, ни собственного мнения, и всегда плывут туда, куда и большинство их сограждан.

Как-то раз затеяли маленькие тучки игру в прятки. Эвва-а притаилась за лоскутом тумана и ждала, когда же ее отыщут.

— Плохо прячешься, — пропищал Сизмик, щуплый клочок темно-серого облака, маленький, но вредный. — Так тебя сразу найдут. Надо спуститься ниже, как можно ниже, и там ждать. Спускайся, а я за тобой!

Эвва-а послушалась, и стала спускаться вниз, все ниже; так глубоко она еще не бывала.

— Сизмик, ты здесь? — спросила она.

— Здесь, здесь! — ответил Сизмик, но дальше спускаться не стал, а опрометью побежал закладывать строгой воспитательной туче Кути-е свою спутницу — отчего она гуляет, где не велено?