Фердинанд и Пуш - Лина Жутауте

— Добрый день, — вежливо здоровался кот с робкими новичками, едва они появлялись на Мусорной Свалке, и тут же спешил представиться: — Я — самый красивый… — всякий раз у него с языка уже готово было сорваться «богатый и знаменитый», вот только стать знаменитым ему всё никак не удавалось, да и богатства он не нажил, а потому продолжал так: — Ненадолго задержавшийся на пороге славы, почти знаменитый, без пяти минут звезда кот Фердинанд! А это мой… — щенка, вечно путавшегося у него под ногами, Фердинанд другом не считал, держал скорее за верного почитателя. Кроме того, маленьким собачкам, по мнению кота, длинные имена не полагались, и потому он никогда полностью щенячьего имени не произносил. — Это мой Пуш.

— Пушистик, — тихонько поправлял кота щенок, виляя хвостиком. Все три слога своего имени он всегда выговаривал очень отчётливо — надеялся, что это поможет ему поскорее вырасти.

На Мусорной Свалке кот поселился уже довольно давно. То ли выгнанный, то ли сбежавший из дома (эту страницу своей биографии он пересказывал туманно) Фердинанд на Свалку, попал, как и многие другие: пустой живот всякому безошибочно указывал верное направление. Конечно, такое место никому не могло понравиться с первого взгляда. Да и со второго тоже. Но, внимательно оглядевшись кругом, кот внезапно понял: на Свалке он — самый красивый! А это, по мнению Фердинанда, открывает прямой путь к известности и славе. И потому, несмотря на недовольное шипение кое-каких старожилов Свалки, он решил там остаться.

На самом-то деле Фердинанд не был таким уж красавцем, каким себя воображал. Правда, выглядел он внушительно: довольно крупный, почти на полголовы выше всех остальных помойных котов. Его гладкая огненно-рыжая шуба блестела в солнечных лучах, а белые щёки и галстук, несомненно, выдавали редкую породу. К сожалению, весь вид портил хвост: когда-то его защемила железная дверь мясной лавки, и с тех пор он укоротился наполовину. Но Фердинанд горевал недолго: убедив себя, что короткий хвост кота только украшает, он стал считать этот недостаток достоинством.

Но, к сожалению, круг поклонников будущей звёзды Мусорной Свалки был очень узок и всё никак не расширялся. Вот и на этот раз ничего не вышло — новички мигом улетучились, издали заметив нечто удивительное: вместо обычного грязного мусоровоза на Свалку влетела карета, запряжённая огромным косматым конём, у которого из ноздрей валил пар. Правил им крохотный сгорбленный старичок с детским лицом, а на спине у коня сидела смешная обезьянка в сдвинутой на затылок шляпке и глупо кривлялась.

— Дураки! — крикнул Фердинанд вслед новичкам, притворившись, будто не видит эту необыкновенную карету.

— Пойдём туда, сейчас, наверное, что-то интересное начнётся! — у Пушистика глаза заблестели от любопытства.

— Да что там может быть интересного? Ну, иди, если хочешь: только тебя в этой толпе зевак и недостаёт. А я лучше здесь подожду, кругом осмотрюсь, себя покажу. Иди, чего ждёшь, — кот презрительно фыркнул и принялся тщательно намывать свои длинные белые усы.

Щенок бросился догонять карету.

Надо бы, пожалуй, и про Пушистика сказать несколько слов, чтобы вы хорошо его себе представляли. На самом деле он был не таким уж крохотным щенком, просто маленьким песиком, очень милым, белым с чёрными пятнышками на мордочке и на кончике хвоста. Сам Пушистик не помнил, как он здесь очутился, но соседка-крыса однажды рассказала, что в тот день к Свалке подкатила сверкающая машина, из неё вылезла толстуха в клетчатом платье, осторожно поставила на землю перевязанную ленточкой коробку, потом снова села в машину — и только её и видели. Крыса, понятно, немедленно побежала смотреть, что там, внутри коробки. А там и был Пушистик.

Но пёсик эту историю близко к сердцу не принимал. А может, ещё слишком молод был, чтобы такое понять.