Том Верное Сердце - Ян Бэк

Той же ночью.

Маленький Хохоток Браунфилд, эльф-подмастерье, закутавшись в черный плащ, мчался по ночному лесу, словно призрак. Двигался он быстро и бесшумно. Под ногами, едва касавшимися земли, потрескивали груды промерзших листьев. Это было первое ответственное поручение, которое доверил ему кузен Цицерон, и Хохотку не хотелось обмануть его ожидания. Подмастерье очень боялся ошибиться. Он потрогал висевшую через плечо сумку: внутри прощупывался конверт. «Уф, — подумал Хохоток, — никуда не делся, цел-целехонек». Неподалеку раздалось жутковатое тявканье лисицы, и Хохоток едва выше себя не прыгнул — так оно было близко. Стало совсем холодно, и теперь уже скоро леса по колено завалит первым снегом.

* * *

Домишко Хохоток нашел быстро. Он был в точности такой, как рассказывал Цицерон. Стоял среди деревьев на самой опушке, поблизости от перекрестка, от которого расходились дороги к Четырем Воротам — любимые дороги сказочных героев. В домишке было темно, должно быть, все спали, — только из трубы поднималась тоненькая ленточка дыма да над крыльцом мерцал ночничок, словно бы говоря: «Добро пожаловать, путник!»

Хохоток рассмотрел домик с опушки. Главное — чтобы его никто не заметил. В домике было три оконца с одной стороны и три — с другой, выходившие на небольшой огороженный садик. Под самой крышей виднелось крошечное чердачное окошко.

«Наверное, это комната Тома», — подумал Хохоток, вприпрыжку перебежал дорогу и подскочил к боковой двери.

— Теперь надо поосторожнее, — прошептал он. — Вспомни, чему тебя учили.

Он отворил дверь и тихо, словно призрак, растворился в полумраке кухни. Замерев в темноте, он приложил ухо к внутренней двери. Слышалось уютное потрескивание огня в очаге и глубокий бас, рассказывающий какую-то историю, видимо, очень интересную (это Жако вернулся из очередного путешествия). Хохоток едва не свалился в семимильный сапог (излюбленный фасон сказочных героев), который кто-то бросил на полу прямо у входа. На выполнение первого в жизни ответственного задания у Хохотка ушло полсекунды. Закончив работу, он с разных сторон поглядел на то, что у него получилось. Получилось хорошо. Он выполнил все указания Цицерона по поводу письма, выполнил точнее некуда. Он молодец.

Из-за закрытой двери внезапно донесся возглас, а затем — взрыв смеха, отчего сердце у Хохотка так и заколотилось.

— Хорошенького понемножку, малыш Хохоток, — прошептал он, тихонько направился прочь, в холодный лес, и вскоре тенью растаял среди деревьев.

* * *

В тот вечер, как и во многие другие подобные вечера, когда Том отправился спать в свою каморку на чердаке, братья всячески дразнили его и потешались над ним. Они дико завывали под лестницей, просовывали лохматые головы между балясинами и показывали Тому языки.

— Они просто дразнятся, — сказала мама, когда зашла пожелать Тому спокойной ночи. — И ни капельки не хотят тебя обидеть. Они лихие, могучие и храбрые и стараются закалить тебя, чтобы ты стал, как они. И знаешь, Том Верное Сердце, когда-нибудь ты станешь самым сильным из них, причем по-своему. Не бойся, настанет и твоя очередь. Просто ты еще совсем маленький и можешь пока не думать о приключениях в большом мире. — И она ласково засмеялась, поцеловала его в лоб и взъерошила ему волосы.

Когда она закрыла дверь, Том выглянул в окно посмотреть на темный лес и на большой мир за забором. Деревья со своими страшными тайнами так и теснились у самого окна. «Через месяц мне будет двенадцать, — подумал Том. — Скорей бы». Где-то глубоко-глубоко у Тома в сердце какая-то его частичка была уже готова на любые приключения, ждала встречи с любым злодеем, будь то человек или дикий зверь.

Мама и табунчик диких братьев постоянно подшучивали над ним — хотя и ласково, просто потому, что он был младший. Но Том приходил в восторг при мысли о том, как когда-нибудь он тоже совершит отважный подвиг — и тогда они увидят, каков их младшенький на самом деле.