Маринкина любовь - Наталья Воронцова Страница 91

Она ушла в комнату к Илье. Сын как раз закончил делать уроки и читал, лежа в кровати.

— Он что, вернулся? — спросил мальчик, не поднимая глаз от книги. — Я так и знал.

— Нет, он просто поговорить приехал.

— Ушел, что ли? — обрадовался сын.

— Нет, спит в соседней комнате.

— Ну ты даешь, мама! Я бы на твоем месте позвонил Борису.

— Борис далеко, у него своя жизнь. Надо самим разбираться со своими проблемами.

Маринка прилегла на подушку рядом с Ильей и обняла его. От пережитого стресса она мгновенно задремала и не слышала, как Илья тихо погасил свет и заботливо укрыл ее одеялом.

Вскочила она от тревожного звука будильника.

— Боже, уже утро?

Илья сонно заворочался рядом. Она вдруг вспомнила, что не разбудила Весельцова и он, наверно, до сих пор спит в соседней комнате. А может, все-таки ушел? Маринка спрыгнула с кровати и на цыпочках пошла в гостиную. Предчувствие не обмануло: Весельцов по-прежнему безмятежно спал, все так же свернувшись калачиком.

— Эй, просыпайся! — тревожно позвала его Маринка. — Ты понял, что произошло?

— Что?

— Ты все проспал! Уже утро!

— Ну и что?

— А как же жена? Она волнуется, наверно!

— А мне плевать на нее.

— Как ты можешь так говорить?

— Иди сюда! — Слава притянул Маринку к себе сильными руками, осыпая поцелуями.

— Ты сумасшедший! Как ты можешь?

— Я по тебе соскучился! У тебя так хорошо… Как домой вернулся!

— Нет, нет! — Маринка вырвалась, отскочила и стала поправлять сбившийся халат. — Быстро собирайся и уходи!

— Привет! — сказал Весельцов за завтраком Илье.

— Привет! — ответил тот хмуро. — Ты что, у нас остаешься?

— Я не знаю… — растерянно захлопал глазами тот, глядя на Маринку.

— Слава завтракает с нами и уезжает.

— Ну-ну. — Илья недоверчиво посмотрел на раскрасневшуюся мать. — Ладно, я в школу пошел.

Недели через две Таша пригласила Маринку посидеть вечерком в ресторане.

— Да ты что! Мне и надеть-то нечего! Я уже лет сто в ресторанах не была…

— За сто лет все сильно изменилось! — рассмеялась Таша. — Ничего, просто поедем после работы — и все. Я тебя заберу.

В рабочее время общаться у них почти не получалось. У нее ходить по гостям особо времени не было. А Маринке все время торчать у Ташиного стола — означало только глаза другим сотрудникам мозолить. Когда выдавалась минутка, Маринка набирала Ташин внутренний номер, и они как заговорщики выходили покурить на лестничную клетку. Часто в течение рабочего дня Таша отъезжала вместе с руководителем, задерживалась с ним допоздна, а потом мчалась домой готовиться к госэкзаменам. Так что с момента ее прихода на работу серьезно поговорить у них возможности практически не было. Но по тому, как Таша выглядела и вела себя, можно было понять, что она изо всех сил старается не поддаваться отчаянию. И у нее это получалось!

— Ой, какое роскошное место! — сказала Маринка, когда они приехали в ресторан. — Ничего, что я, такая старая кляча, тут сижу?

— Это кто тут кляча? Мы новую жизнь собрались отмечать! Давай водки закажем. Очень хочется выпить…

— Давай! Но как ты машину-то вести будешь?

— В первый раз, что ли? Я немного…

Таша быстро пролистала меню и сделала заказ. Она чувствовала себя в дорогом ресторане как рыба в воде. Маринка застыла в замешательстве. Она меланхолично перелистывала страницы меню.

— Слушай, я не знаю, что брать… Тут все такое странное! Названия незнакомые. И цены безумные.

— Почему странное? — удивилась Таша. — Обычная кухня фьюжн, кстати, здесь неплохо готовят. Цены вполне приемлемые. Раньше я тут частенько бывала… Давай я тебе помогу. Ты чего хочешь, рыбу или мясо? А какой салат?

Еще минут через пятнадцать, когда принесли закуски, Маринка и Таша уже непринужденно болтали. С соседних столиков на них устремлялись заинтересованные мужские взгляды.

— Ташка! Ты только посмотри, как на тебя смотрят! Мужики сейчас шеи посворачивают!

— Во-первых, еще непонятно, на кого они смотрят… А во-вторых, мне никто не нужен. Прошу тебя, не говори мне про мужчин. Я их терпеть не могу!

— Ну ладно… Хотя я думаю, ты теряешь время!

— И пусть! Посмотри лучше, какой я тебе подарочек привезла! — улыбнулась Таша и достала из-под стола большой пакет.

Маринка осторожно распаковала сверток. В большой коробке лежал стеклянный графин странной формы.

— Что это? — слегка испуганно спросила она. — Колба алхимика?

— Декантер! Помнишь, ты тогда меня спрашивала? — рассмеялась Таша. — Настоящий, риделевский.

— Спасибо, конечно… — Маринка. — Приезжай ко мне почаще, научишь, как им пользоваться! Сама-то как? Пришла в себя немного? Директор наш, между прочим, о тебе хорошо отзывается! — сказала Маринка.

— Правда? — просияла Таша. — А я так волнуюсь, что у меня не все получается! Ты была права: работа и экзамены здорово меня встряхнули. И знаешь, между прочим: мне тут Леон звонил на днях… Ноя не взяла трубку — не готова еще с ним разговаривать. Как вспомню, меня просто трясти начинает. Не отпускает пока до конца. Снится он мне…

— Быстро отделаться захотела! Дай хоть времени немного пройти… А ко мне вот Весельцов тут приезжал…

— И что у него?

— По-моему, все плохо. Несильно он счастлив со своей новой женой… Но как он мне моего Димку напоминает! Я когда его вижу — просто дар речи теряю. Мне все время кажется, что Слава — это он. Может, так оно и есть?

— Марин, может, тебе лучше с реальным Димкой разобраться? И не морочить себе голову! Ведь никакого Весельцова для тебя нет, есть только память о прошлом, о Димке. Мне кажется, что именно так у тебя обстоит дело…

— Насчет Димки — это исключено. Видеть его не могу и не хочу. А Весельцов — он реальный, он здесь.

— Неужели ты сможешь его простить? — вскинулась Таша, по Маринкиному тону угадывая, что так оно и будет. — Он же предал тебя! Никогда у тебя с ним ничего хорошего не получится!

— Не знаю… Не думала я о том, чтобы его простить… Но когда он рядом…

— Я тебя не понимаю!

— Ты еще слишком молода, Таша!

Таша надулась и едва не заплакала от обиды. Отчего-то ей стало жалко Маринку.

Обратно ехали молча. Таша не разгонялась сильно, чтобы не привлечь внимание гаишников — выпила все-таки. Когда доехали до Маринкиного дома, она вышла с Маринкой из машины, чтобы проводить ее.

— Может, чаю? — предложила Голубева.