Достоинство - Джейн Фэйзер Страница 91

— Розамунд не перенесет Брайдвела, — шепнула Лили Джулиане. — Мы с тобой крепкие, а она — другое дело. Не пройдет и недели, как она сляжет и начнет таять на глазах.

— Нет, не думаю, — заявила Джулиана с уверенностью, которой вовсе не ощущала. Констебль принялся связывать ей руки грубой веревкой, и, по мере того как затягивался узел, Джулиана все более убеждалась в неотвратимости исполнения наказания.

Лили укоризненно взглянула на Джулиану и покорно подставила констеблю руки. Розамунд продолжала тихо и жалобно плакать, когда на ее сложенные вместе руки набросили веревочную петлю. Остальных девушек вытолкали из гостиной в прихожую. Оттуда немедленно раздались звонкие, радостные голоса: девушки благодарили мадам Коксэдж и миссис Митчел, которые согласились внести за них штраф, и уверяли, что впредь будут вести себя послушно и благоразумно. Они наперебой твердили, что им преподали хороший урок и они проклинают тот день, когда позволили Джулиане уговорить себя восстать против своих благодетелей.

— Ну что, красотки, пошли, — усмехнулся констебль и взял Розамунд за подбородок. — Не нужно плакать, мисс, а то глазки покраснеют. Они тебе еще пригодятся в Брайдвеле. — Он рассмеялся собственной шутке и потащил связанных девушек на улицу, где их ожидала открытая телега.

Джулиана в ужасе представила себе, как их привяжут к телеге и волоком потащат по улицам. Но этого не произошло. Девушкам помогли взобраться на телегу, и Джулиана испытала величайшее облегчение, более того, суровое наказание, которое им предстояло перенести, показалось ей не таким ужасным, как вначале. Джулиана прижалась к плечу Розамунд и взяла за руку Лили. Телега тронулась с места и, подскакивая на булыжной мостовой, покатилась вниз по улице.

Светало, и город постепенно пробуждался ото сна. Торговцы, слуги, разносчики спешили по своим делам, наводняли рыночную площадь и прилегающие к ней улочки. Ночные шумы Ковент-Гардена исчезали вместе с предрассветной мглой, уступали место бойким крикам торговцев, стуку колес колымаг, на которых окрестные крестьяне привозили на рынок всяческую снедь. Телега с тремя несчастными связанными девушками громыхала по улице. Прохожие злорадно скалились, глядя на них, и кидали комья грязи и гнилые овощи в осужденных. Уличные мальчишки бежали следом и горланили непристойные песни.

Джулиана в это время представляла себе, что бы ее ожидало, если бы ее обвинили в убийстве собственного мужа… Она увидела себя привязанной к позорному столбу перед лицом ликующей толпы и даже почувствовала тугую петлю на шее и запах разгорающихся поленьев, сложенных у ее ног. Переживая весь этот воображаемый кошмар, она плохо воспринимала действительность, поэтому все ужасы пути до Брайдвела прошли мимо нее и не оставили глубокого следа в ее душе.

Кучер Джон заснул на козлах графского экипажа. Он решил немного вздремнуть, а когда проснулся, было уже совсем светло. Проклиная самого себя, он спрыгнул на землю и, часто моргая, осмотрелся вокруг. Джон еще не до конца отошел ото сна: в ногах была тяжесть, в голове туман. Но сердце в его груди колотилось от страха. Бросив на произвол судьбы лошадей, Джон побежал через площадь, расталкивая торговцев, раскладывающих на прилавках товар. Он помнил, в каком направлении ушла леди Эджкомб, но вот куда именно она отправилась? Он растерянно крутил головой по сторонам, как будто надеялся заметить ее в такой толпе. Что-то подсказывало ему: случилась беда. Надо же было заснуть, черт бы побрал этот эль! Граф снимет с него голову и выкинет на улицу подыхать с голоду.

— Что-нибудь потерял, приятель? — поинтересовался торговец, разгружавший телегу с капустой.

— Женщину, — пробормотал кучер, не переставая оглядываться. — Я потерял одну женщину.

— Потерять женщину в Ковент-Гардене проще простого, — ухмыльнулся торговец. — Не отчаивайся, приятель, потерял одну — найдешь другую.

Кучер Джон даже не попытался объяснить этому парню, что произошло. Честно говоря, он и сам плохо понимал, что стряслось. Он смертельно боялся, что виконтессу похитили — какая еще судьба может ожидать благородную леди в этом вертепе? Угораздило же его заснуть! Сейчас она, наверное, в каком-нибудь отвратительном логове терпит надругательства подонков. О Господи!

— А ты слышал, что произошло сегодня ночью у мамаши Коксэдж? — спросил у него торговец, бросив разгрузку и достав из кармана дешевую трубку, которую тут же набил и закурил.

Кучер слушал его вполуха. Он судорожно пытался сообразить, что же делать дальше, куда бежать, у кого просить помощи.

— Констебли загребли целую компанию великосветских шлюх, — лениво попыхивая трубочкой, сообщил торговец. — Эти девицы устроили настоящее побоище, по крайней мере так говорит сама мамаша Коксэдж. Что-то не верится мне в это. Не иначе у нее был на них зуб. Эта Коксэдж на весь Ковент-Гарден известна своим склочным характером.

Слова торговца понемногу стали доходить до сознания Джона. Он вдруг вспомнил, как мельком увидел в толпе чью-то рыжеволосую голову. Теперь это воспоминание прочно связалось с тем, что сообщил ему торговец, и перед внутренним взором Джона отчетливо предстала картина происшедшего.

— Постой, постой, что ты сказал?

— Их повели к судье Филдингу, но… — Торговец осекся.

Джон круто развернулся и бросился бежать к экипажу.

Он вскарабкался на козлы, схватил кнут и опустил его на спины лошадей с разудалым посвистом. Экипаж рванулся с места, задел прилавок зеленщика и опрокинул его. Джона не остановило это досадное недоразумение: не обращая внимания на поток грязных ругательств, который обрушил на его голову владелец прилавка, он хлестал лошадей что было сил. Толпа в ужасе разбегалась перед обезумевшими лошадьми, какая-то женщина в последний момент успела вытащить из-под копыт своего карапуза. Маленькая собачонка, невесть как очутившаяся между колесами повозки, чудом осталась цела и еще долго лежала в пыли, перепуганная насмерть.

Напротив дома судьи на Боу-стрит Джон остановил взмыленных лошадей, слез с козел и тяжело переступая ватными от страха ногами, взошел на крыльцо и постучал. Лакей сперва не захотел говорить с Джоном, но, заметив графские гербы на дверцах экипажа, стал вежливым и предупредительным. Он сообщил ему, что действительно с час назад к сэру Филдингу привели целую компанию шлюх, арестованных в Ковент-Гардене. Трех из них приговорили к заключению в Брайдвеле, остальных заставили заплатить штраф и отпустили с Богом. Одна из осужденных была высокая, зеленоглазая и рыжеволосая. Лакей напряг свою память и добавил, что на ней было дорогое темно-зеленое платье.

Кучер поблагодарил лакея и вернулся к экипажу. Сомнений быть не могло! Леди Эджкомб приняли за шлюху и упекли в тюрьму. Бред какой-то! Но другого объяснения внезапному исчезновению виконтессы не нашлось.

Джон развернул экипаж к Албермарль-стрит, голова у него шла кругом. К его переживаниям примешивались странные слухи, которые ходили среди домашней прислуги графа Редмайна, по поводу того, что виконтесса Эджкомб появилась у них в доме каким-то загадочным образом. Их свадьба с виконтом тоже была какой-то странной: бракосочетание состоялось тайно. К тому же вызывал недоумение тот факт, что спальня виконтессы находилась по соседству со спальней графа, а ее супруг жил на другой половине дома, пока кузен не выгнал его вон.