По ту сторону от тебя  - Алекс Джиллиан Страница 9

С Карлой Грин вышла загвоздка. Ничего, что я думаю о другой, пока очаровательная Мэри работает своими сочными губами? Карла – известная супермодель и красавица. Этого мало, чтобы меня очаровать, но достаточно, чтобы я захотел с ней переспать. Это было банально. Клуб, вечеринка. Бурная ночь и тяжелое похмельное утро. Она ушла, не дождавшись пока я проснусь. Не пыталась написать свой телефон на моем плече, хотя на тот момент там уже и места не было. Люблю татуировки. Руки забиты почти полностью. Она просто по-тихому свалила. Я, можно сказать, и лица ее не запомнил. Но когда через пару месяцев встретил, Карла сама напомнила. Мы повторили сюжет. Клуб, секс, утро, свалила. И так повторялось раза три. На пятый раз мы все-таки обменялись телефонами. Так и живем. Она в Милане, я в ЛА. Встречаемся, когда удается вырваться, пару раз отдыхали вместе. Никаких обещаний и заверений в вечной любви и верности. Не уверен, что это то, что нужно, но меня она не напрягает, и вещи ее, разбросанные в моих съёмных квартирах, не раздражают. Уже прогресс. И я не хочу, чтобы ее трахал другой парень, хотя не уверен, что этого не происходит.

– Милая, если не хочешь остаться без удовольствия, лучше встань, – произношу я, чувствуя, что старания Мэри практически привели меня к финалу нашей с ней разовой лавстори. Девушка не дура. Поднимается с колен и поворачивается спиной, опираясь ладонями на стеклянную стенку душевой кабинки. Классный разворот. И попец отменный. Она прогибается, когда я глажу ее спину. Красиво… На ее спине выбиты маленькие крылышки. Мои пальцы ласково, почти любовно гладят их.

Несоответствие так часто встречается в мире, в котором мне приходится вариться. Крылья ангела накалывают девочки, который готовы отдаться первому встречному парню. Вот так просто…. Мне хорошо, я в малине, но остатки моральных ценностей, которые вложили в меня родители, все-таки порой взывают к разуму, позволяя осознавать, как неправильно происходящее сейчас. Но, кто я такой, чтобы читать морали прогнившему обществу? Я принимаю правила. И не чувствую угрызений совести.

Возможно, завтра я захочу стать другим. Из моей жизни пропадут разовые женщины, вечеринки, запрещенные препараты, постоянный экстрим и люди, которые рядом, пока ты пользуешься успехом.

Возможно, такое завтра никогда и не настанет.

Когда я заканчиваю с Мэри, она в изнеможении сползает на пол кабинки, я сажусь рядом и целую ее в лоб. Мне не хочется быть грубым.

– Спасибо, это было незабываемо.

Сколько раз я говорил эту фразу, прежде, чем уйти навсегда?

Есть ли в том, что мы с Мэри использовали друг друга для хорошего секса, который порадовал нас обоих, что-то аморальное? Мне так не кажется.

Я никогда не считал себя плохим парнем. И не был им. Моя жизнь сложилась так, как сложилась, и меня все в ней устраивает. Я свободен, никому ничего не должен. Я обеспечен и не обязан делить любовь самых близких людей с посторонними. Даже хуже – выпрашивать эту любовь. Пытаться заслужить.

Спустя годы, конечно, я понимаю, почему родители поступили так, как поступили. Они не думали, что я окажусь таким гордым и упертым, но я их родной сын, есть у кого учиться. Я столько раз пытался набрать номер отца. И только кажется, что просто сказать «привет, папа, это я – Марк. Прости меня. Я дурак.» На самом деле есть миллионы «но», которые не позволяют сделать решающий звонок, а годы идут, и я понимаю, что, возможно, я могу не успеть, но что-то внутри все время мешает, останавливает. Возможно страх осуждения, непонимания, разочарования. Они хотели для меня другой жизни, другой судьбы.

Я тоже хотел много чего…. Понимания, например. Безоговорочной любви.

Почему они не пытались найти меня? Ну, почему? Мне было девятнадцать. Мальчишка, который оступился, нарушив запрет, ну, и закон, конечно. Но так случилось. Произошло. Машка… она была невероятная. Я просто не смог устоять перед ней. Это молодость, которой свойственны ошибки и глупости. Хотя я никогда не считал Машу глупостью или ошибкой. Из всех детей, которых облагоденствовали мои родители, она была мне ближе всех. Не сестра, никогда. Нет. Подруга. Потом девушка, от которой у меня крышу снесло напрочь. Мы были сумасшедшие. Я чувствовал в ней тот же драйв, искру жизни, бунтарство и жажду адреналина, что и во мне.

И когда нас поймали, облив не грязью, а ледяным презрением, я понял, что у нас не будет никакого шанса…. Не в этом доме, где я уже не мог дышать под гнетом правил, бесконечных репетиторов, новых курсов, обязанностей, четкого распорядка. Над Машей нависла угроза вернуться в интернат. Хотя лукавлю. Отец угрожал мне, говорил, что, если я не одумаюсь, то он заявит на меня в милицию. Не думаю, что родители сделали бы это. Но тогда мы были напуганы и молоды. Я не мог ей ничего предложить. Положа руку на сердце, могу сказать, что, собирая вещи, я о Маше, вообще, не думал. А когда она явилась ко мне, банально испугался. Она говорила о любви, о каких-то чувствах между нами. Я же только начинал жить. Передо мной маячили перспективы, Голливуд, а Маша… она – просто Маша, просто в прошлом. Я поступил тогда жестоко, но юность не знает жалости. Сейчас мне кажется, что это был своего рода защитный рефлекс. Я стремился отодрать с мясом все, что держало меня в России. Я, как маленький мальчик, хотел топнуть ногой, заявить о себе. Я устал быть чьим-то планом, источником надежд и амбиций. Родители лепили из единственного сына гения, вундеркинда, пичкали новыми знаниями, опробуя на мне различные программы обучения. Знаю, что они хотели лучшего для меня.

А я просто хотел кататься на велосипеде, лазать по крышам, драться с мальчишками, гонять на мопеде и ходить на голове. Я хотел, чтобы у меня были нормальные родители и нормальная семья, а не показательно-благотворительное учреждение. Наверное, я эгоист. И мой переходный период обнажил кое-какие недочеты, прорехи в воспитании. Я слетел с катушек, ушел из-под контроля.

И до сих пор не вернулся.

Как странно, что небольшой эпизод с блондинкой Мэри обнажил старые раны. И в последнее время подобное случалось все чаще. Я думал о родителях, о Маше. Позвонить, написать отцу или матери я не осмеливался. С Машей та же история. Раз десять начинал набирать ее в поиске контактов, в интернете, и каждый раз на последних буквах… стирал.

Мне хотелось бы ее увидеть. Посмотреть, какой она стала. Маленькая Джульетта. Балерина. Изящная фигурка, большие лазурные глаза, белые волосы, которые, как фата. Красивая настолько, что сердце щемило. Возможно, я был пристрастен, но забыть ее, сидящей в летнем домике в позе лотоса, прикрытой только белоснежными локонами, было невозможно. Первые пробуждающиеся чувства, запретные и от того еще более острые и оголенные. Я должен был держать себя в руках, но мне было девятнадцать…. Слишком мало, чтобы здравый смысл мог взять верх над первой настоящей страстью. Вряд ли ее воспоминания пропитаны ностальгией и грустью, как мои. Может быть, с годами Маша смогла понять, что я не мог взять ее с собой. И мой некрасивый поступок был вызван смешанными чувствами, в которых боролись влечение к ней и желание уничтожить это влечение на корню.

Таких историй миллион. Сколько девушек и парней прошли через неудачные отношения в нашем возрасте? Разница только в том, что мы никогда не были случайными друг для друга. И эта связь, даже через океаны, никуда не делась. Не стёрлась и не покрылась пеплом. Я не думаю о ней каждый день. Конечно, нет. Мне и не нужно. Просто чувствую, что она где-то живет, радуется, плачет. Может быть, кого-то любит. И я желаю ей счастья. От души, от сердца. По-настоящему.