Траектория полета - Карен Уайт Страница 9

Их и не сосчитать.

– Мой ответ – «нет». Ясно? Я оставлю вам несколько каталогов. Займете себя их просмотром и, может быть, найдете узор. Вот вам и отвлечение. Мы встретимся, когда я вернусь, и обсудим результаты.

Я поднялась и принялась убирать со стола. Джеймс тоже вежливо встал. Вероятно, его научили этому мать, бабушка или сестры… или другая женщина в его жизни. Может быть, он женат. Правда, кольца у него я не заметила, но теперь многие их не носят. Подтверждение тому – коллекция выброшенных обручальных колец в стеклянной раме у меня в ванной.

Джеймс взял чашки и, пройдя за мной в кухню, осторожно поставил их в раковину. Не оборачиваясь, посмотрел в высокое окно, выходящее на желтую стену соседского дома. Его руки сжали край раковины.

– Наверное, я мог бы пригрозить, что решу свои вопросы в другом антикварном салоне… но не хочу.

– Уверена, в таком случае мы пожалеем об упущенной сделке, но в той же степени уверена, что не пропадем.

Джеймс развернулся и посмотрел на меня, однако я не смогла понять выражения его глаз.

– Я как раз искал повод убраться подальше от своей жизни, когда сестра предложила мне разузнать о бабушкином фарфоре. Я недавно потерял близкого человека… и либо я найду себе занятие, которое меня увлечет… либо психиатрическая клиника. Я выбрал фарфор.

Я смотрела на его идеальной формы лицо, в его умные глаза, на сильные руки и чувствовала, как во мне поднимается гнев.

– Что случилось? Вас бросила девушка?

Что-то дрогнуло в его глазах, но он не отвел взгляда.

– Нет. Моя жена умерла.

Он сказал ровным голосом, без эмоций, но я ощутила его слова, как удар под дых.

– Мои соболезнования, – тихо проговорила я, разгадав теперь тоску, которую заметила в его глазах в нашу первую встречу.

– Теперь вы понимаете?

Я медленно кивнула, осознав, как сама не хотела бы прятаться от жизни за всеми этими вещами, которые кто-то давно потерял.

– Да, – начала я. – Однако…

Я подумала о дедушке и о Берди. И о Мейси. Обо всех незавершенных делах, которые оставила в прошлом. О том, как не готова встретиться с ними, тем более при непрошеных свидетелях.

– Вы меня даже не заметите, – настаивал Джеймс. – Если вам не понадобится моя помощь… я могу, скажем, просмотреть каталоги или передвинуть ящики на чердаке. – Его губы дернулись в едва заметной улыбке, которая не стерла боль из его глаз. – И я не стану выспрашивать у вас ничего такого, что вы не хотели бы мне говорить.

Я чуть не рассмеялась.

– Меня волнует не это. Апалачикола – маленький город. Люди там считают своим долгом поведать вам все, что вы хотите знать, и бо́льшую часть того, чего вы знать не хотите.

В глазах Джеймса зажглось искреннее веселье.

– Я из Нью-Йорка. Отлично умею отшивать людей.

Я вздохнула, понимая, что проиграла нечто большее, чем просто спор.

– Ладно. Дам знать мистеру Мэндвиллу. Я планировала ехать завтра и остановиться у своей тети. В Апалачиколе есть несколько гостиниц и сдаются комнаты с завтраком. Уверена, вы найдете их в Интернете. Мы пробудем там максимум два дня.

– Лучше, чем ничего.

– И я все еще надеюсь, что сестра позвонит мне и скажет, что нашла чашку, и тогда ехать вовсе не понадобится. Ей так же, как и мне, не хочется, чтобы я приезжала.

Джеймс не спросил почему, и меня порадовало, что он сдержал обещание ничего не выспрашивать. Я проводила его до двери.

– Спасибо еще раз за круассаны.

– Пожалуйста. Спасибо, что согласились взять меня с собой.

Я старалась не замечать нарастающего чувства сожаления, которое поднималось во мне подобно желчи.

– Ровно в девять. Не опаздывайте, ждать не стану.

Мы распрощались, и я поспешила закрыть дверь, пока не передумала. На секунду я прикрыла глаза, вспоминая лицо матери, как она прижимает палец к губам, забирает чашку из моих рук и просит хранить секрет. Мне послышалось жужжание нарисованных на фарфоре пчел, заглушенное годами молчания. А теперь я собираюсь их освободить.