Фортуна - женщина - Уинстон Грэхем Страница 9

Я был у себя в офисе, когда поступило сообщение о краже на Прентисс-стрит. Это рядом с Джордж-стрит, прямо за углом, поэтому я вызвался зайти туда по дороге домой. Ориентировка ”Ллойдов” была, как всегда, предельно лаконична:

”Страхователь — мистер Джеральд Литчен, 13, Прентисс-стрит, 1.

Полис № 70647, на сумму 5000 фунтов.

Характер инцидента: ограбление.

Дата: 2 ноября.

Срок действия страхового полиса: 12 месяцев с 7 августа с.г.”

Добравшись до Прентисс-стрит, которая пересекает Уигмор-стрит и заканчивается тупиком сразу за Селфриджем, я отыскал номер 13. Дверь открыла косоглазая горничная с выщипанными бровями. Она неприязненно уставилась на меня, словно подозревая, что я пришел всучить ей неходовой товар, а когда я объяснил цель своего прихода, пробурчала, что мистер Литчен в отъезде, а миссис Литчен от потрясения слегла, так что не мог бы я зайти в другой раз? Я отказался; пришлось ей впустить меня в прихожую и отправиться с докладом к госпоже.

Через пару минут девушка вернулась и сообщила, что миссис Литчен велела показать мне место происшествия, после чего она примет меня в спальне. Я очутился в гостиной, где на стенах с позолоченными обоями висели сюрреалистические маски, а выкрашенная в белый цвет мебель наводила на мысль о кукольном домике. С красных карнизов свисали бледно-желтые портьеры. Под ногами у меня простирался пушистый ковер королевского голубого цвета.

— Сами осматривайте окна. А мне велено показать вам буфет, где лежало серебро.

Окно оказалось разбитым; сюда было нетрудно добраться снаружи. Буфет опустел — если верить служанке, раньше он был полон столового серебра эпохи короля Георга — мистер Литчен его коллекционировал. Сообщив это, горничная удалилась.

Здесь уже побывала полиция. Все, что я мог сделать, это возможно более подробно описать способ, которым грабители проникли в дом. Завтра справлюсь, верны ли мои догадки.

В доме было тихо. После осмотра гостиной я закурил в ожидании горничной. Та все не шла; не докурив полсигареты, я смял ее и выбросил в окно. Маски злорадно скалились мне в лицо. Охота же людям жить в окружении всякой нечисти!

Я поискал кнопку звонка, чтобы вызвать горничную. Наконец она явилась и провела меня в спальню с персиковыми стенами и шелковыми портьерами цвета слоновой кости. Лежащая в постели женщина распорядилась:

— Все, Долорес. Можешь идти.

— Хорошо, мэм.

— Миссис Литчен? — уточнил я.

— Да. Присаживайтесь. Здесь полнейший бардак, но, я думаю, вы меня извините. У меня адская мигрень. Сами знаете, как это бывает, когда тебя будят за два часа до положенного времени.

За Долорес закрылась дверь. Миссис Литчен была блондинкой лет двадцати семи, с тяжелыми веками, правильной формы носом и угрюмо опущенными уголками рта. Длинные волосы падали на плечи и блестели, словно женщина только и занималась их расчесыванием. На ней была белая шелковая ночная рубашка в тон портьерам. А еще мне бросились в глаза длиннющие — никак не меньше дюйма, покрытые бледно-розовым лаком ногти.

Мы побеседовали.

Я узнал, что Джеральд в отъезде, а она не решилась ему звонить, потому что, узнав о пропаже серебра, он пришел бы в бешенство. Она даже подумывала, не попытаться ли заказать дубликаты и ничего не говорить мужу. Бывает, он по целым неделям не подходит к буфету.

Хлопнула входная дверь. Адью, Долорес!

Я спросил миссис Литчен, взято ли что-нибудь, кроме серебра. Нет. Лично она не стала бы проливать по нему слезы: в современных квартирах слишком мало места для подобных вещей. Не буду ли я так добр смешать ей напиток?

Я оказался добр, и она предложила мне выпить за компанию. Сама пригубила и в знак одобрения наклонила голову с пажеской прической.

— Вы недурно смешиваете джин, мистер Оливер Бранвелл. Жаль, что я чувствую себя совершенной развалиной. Вы не могли бы дать мне закурить?

Я дал ей закурить. Она поблагодарила, взмахнув ресницами. Я сказал, что уже осмотрел все, что нужно, и постараюсь в возможно более короткий срок составить исковое заявление. Она вытянула под одеялом длинные ноги.

— Я рада, что вы заглянули. Спасибо, что прояснили для меня картину. Но куда вы торопитесь? Впереди еще целый вечер — надо же как-то его убить.

— Он уже наполовину мертв.

— Вам что, не терпится увидеть жену с детишками?

— Я не женат.

— Не женаты? — она смерила меня взглядом. — Весьма разумно с вашей стороны. Как же вы обходитесь?

— Во всяком случае, у меня не бывает лишних вечеров, чтобы их убивать.

— Не вижу связи, — женщина закрыла глаза и уронила голову на подушку. От зажатой во рту сигареты поднималась тонкая струйка дыма.

Я сделал движение, чтобы уйти. Она остановила меня вопросом: каким образом полиция собирается искать воров? Я пустился в объяснения, но на ее лице появилось выражение скуки. Она лениво закинула руку за голову. По другую сторону кровати стоял телевизор. На стене висела футуристическая картина в деревянной раме кофейного цвета. В нише сверкало трюмо; в нем отражалась хрустальная статуэтка — скаковая лошадь.

— Что это за картина? — полюбопытствовал я.

— Ах, эта? Ранний Бредански. Угри в банке.

— А я думал — лабиринт в Хэмптон-Корте, вид с высоты птичьего полета.

— Вы презираете современную живопись?

— Нельзя презирать то, чего не знаешь.

— Да? А я думаю, можно. Многие мои знакомые всю жизнь этим успешно занимаются.

Пауза.

— Спасибо за напиток. Я…

— Плесните-ка мне еще. Я не могу сама встать — пока вы здесь.

Я наполнил бокал. Женщина зорко следила за моими движениями.

— Скажите… Что, все страховые агенты такие же, как вы?

— То есть?

— Ну… вес тринадцать стоунов, густые волосы, холодные серые глаза…

— Вы преувеличили — в смысле веса. Нет, другие не похожи на меня.

— Не столь симпатичны?

— Напротив, гораздо симпатичнее.

— А, все равно, — она зевнула. — Бьюсь об заклад, вы можете быть интересным, если перестанете напускать на себя.

— Вы тоже.

Она отпила несколько глотков.

— В таком случае, чего мы ждем?