Девичья башня - Самид Агаев Страница 9

– Откуда этот шелк? – спрашивала она мелодичным голосом.

– Из Китая, драгоценная госпожа, – отвечал приказчик.

– Неужели из самого Китая? Может быть, где-нибудь в Персии ткут, а выдают за китайский товар.

– Что вы, что вы. Ни в коем случае, – клялся продавец.

Девушка выбрала ткань и попросила отрезать несколько локтей. Получив отрез, она передала его спутнице и сказала:

– Отнеси Бахраму и жди меня там, я сейчас приду, я еще кое-что посмотрю.

Когда служанка вышла, она, улучив момент, повернулась к Али и открыла лицо. В окне она показалась красивей, но все же была недурна собой. Затем она сказала продавцу:

– Запишите на мой счет. Муж в отъезде, вернется и заплатит.

– Конечно, – согласился продавец.

Он достал книжечку и сделал в ней запись. Пока он корпел над письменами, девушка еще раз повернулась в Али и открыла лицо.

Она была замужем. Это упрощало отношения, поскольку второй раз Али не собирался жениться. Но усложняло ситуацию, насыщая ее риском и лишними проблемами. Она вопросительно подняла брови. Али кивнул и увидел легкую улыбку на ее лице.

В полночь он был у ее дома. Окно отворилось, словно его ждали, и оттуда выползла веревка с завязанными узлами. Али так удивился, что не сразу воспользовался этим средством подъема. А когда поднялся, спросил:

– И часто ты пользуешься этим средством подъема?

– Сегодня связала, – ответила девушка и добавила, – по-твоему – это удачное начало разговора.

– Она неглупа, – подумал Али и вслух сказал, – начало неудачное, прости.

От девушки пахло ароматом, в котором Али уловил оттенки мускуса и еще чего-то знакомого. Его волновал этот запах. Он привлек к себе девушку, но не тут-то было. Она уперлась в его грудь руками и высвободилась.

– Ты хочешь сразу сорвать запретный плод? – с некоторой злостью в голосе сказала девушка.

– А разве не за этим я здесь? – удивился Али. Он решил обойтись без обиняков. Все- таки риск был велик.

– Нет, не за этим.

– Тогда за чем же? Просвети мой разум!

– Не за чем, а для чего.

– Хорошо, пусть будет для чего.

– Для общения.

– Может быть, я вылезу обратно.

– Ты сердишься?

– Не то, чтобы я сержусь, – сказал Али, покривив душой из вежливости, – но, как юрист, должен тебя просветить – это несколько странно, кто поверит, что я забрался ночью в чужой дом к чужой жене ради невинного общения. Мы здорово рискуем своими жизнями. Обряд побивания камнями из шариата еще не удален.

– Почему же ради невинного общения?

– Женская логика и последовательность – это что-то особенное, – сказал Али.

– Ты схватил меня, даже не спросив, как меня зовут.

– Как тебя зовут?

– Зульфия.

– А меня…

– А тебя зовут Али.

– Ты знаешь, как меня зовут? – удивился Али.

– Да, ты ходил возле нашего дома, ты мне понравился. И я навела о тебе справки.

Как ни странно, но Али почувствовал облегчение, когда понял, что плотских утех не будет. Все- таки он испытывал некоторые угрызения совести перед памятью жены.

– Ты умен и хорош собой, – продолжала Зульфия, – в тебе чувствуется порода. Ты загадочен. Мударрис духовной академии. Живешь в богатом доме один. Ты распалил мое любопытство. Расскажи мне о себе.

– Кажется, ты сказала, что навела обо мне справки. Вообще, должен сказать, что у тебя основательный подход.

– Меня интересует твоя жизнь до появления в Дамаске.

– Это займет много времени, – усмехнулся Али, – боюсь, что ночи нам не хватит.

– Тогда ты придешь ко мне еще.

Али почему-то испытал радостное волнение от этих слов. Даже бродячей собаке приятно, когда ее подзывают. А он был все же больше, чем собака. То есть, совсем не собака. Тем не менее, он сказал:

– С чего ты взяла, что я еще раз приду к тебе?

– Ты хочешь сказать, что если не получишь меня, не придешь?

– Я бы предпочел, чтобы ты сама ответила на этот вопрос.

– Знаешь, мне нравится твоя учтивость, – сказала Зульфия, – у тебя хорошие манеры. Ты уходишь от ответа, чтобы не быть невежливым. Это не свойственно простолюдинам. Ты не из их числа. Ты принадлежишь к знати, возможно?

– Ты даже не представляешь насколько, – улыбнулся Али, думая сказать ей о том, что он принц или не стоит, – но ты не ответила на мой вопрос.

– Я думаю, что именно поэтому ты и придешь ко мне, – ответила Зульфия.

Али, было, засмеялся, но девушка схватила его за руку.

– Тихо, муж услышит. И не смейся, я обижусь. Его спальня находится прямо подо мной, только окна – во двор.

– Значит, на пол ничего ронять нельзя, – заметил Али.

– Лучше не надо.

– А, если у нас все же дойдет до страсти, и это произойдет на полу? А как он тебя вызывает? Стучит в потолок палкой?

– Ну вот, стоило мне похвалить твои манеры, как все изменилось, ты стал груб.

– Пожалуй, я все-таки пойду, – сказал Али, делая шаг по направлению к окну, но девушка схватил его за руку.

– Не сердись, прошу тебя, – в ее голосе была искренняя мольба. – Я так одинока, если бы ты только знал. Давай поговорим о чем-нибудь, пожалуйста.

– Ладно, – сказал Али, тронутый ее страстной просьбой.

– Расскажи мне о себе.

– Хорошо, – согласился Али, давно уже нуждающийся в наперснике, – но только ты сначала.

– Мой рассказ будет коротким, – сказала Зульфия, – я дочь разорившегося купца, он выдал меня замуж за богатого купца, чтобы поправить свое материальное положение. Мой муж, кроме меня, имеет еще трех жен. К счастью, они живут отдельно. Но это не мешает им строить против меня козни. Потому что я моложе их и красивее.

– Что же он со своими деньгами не женился на красивых девушках.

– Он не всегда был богат.

– Это объяснение достаточное, – сказал Али, – но не полное. Не все в жизни можно получить за деньги.

– Неужели, – насмешливо сказала Зульфия, – что, например, нельзя получить?

– Ты любишь своего мужа? – спросил Али, и поскольку она долго не отвечала, сказал: – наверное, нет, иначе меня здесь не было.

– С тобой трудно спорить, – с вздохом сказал девушка, – расскажи мне о себе.

– Хорошо, только запасись платками, ибо судьба моя драматична. И еще, несмотря на то, что я до неприличия бескорыстен, хочу узнать, какая награда меня ждет. Я не могу, рискуя жизнью, находиться здесь лишь для того, чтобы поведать тебе о своей жизни. Бескорыстие от глупости отделяет лишь один шаг. А я хочу удержаться от этого шага.