Тициан. Любовь небесная - земная - Елена Селестин Страница 9

Лоренцо и Маддалена подошли ближе.

– Майн готт, меня от этой французской напасти избавь, – пробормотал Дюрер по-немецки и перекрестился, – кажется, это единственное, что может меня с этим прекрасным городом разлучить.

* * *

Тициан съел все, что дал ему мастер. Боль в затылке утихла, теперь хотелось спать.

– Мессир, я пойду, спасибо. Но можно мне еще у вас спросить?

– Спрашивай.

– Вот вы главный в Венеции художник, пишете портрет каждого дожа.

– Писать дожей почетно, однако не так приятно изображать стариков в золоте, как писать молодых женщин без одежды, уверяю тебя. Хорошо еще, что дожи в Венеции живут долго и мне не слишком часто приходится браться за их портреты, – пробормотал Джамбеллино.

– А как вам удалось стать своим с этими, ну, с людьми из Золотой книги? С нобилями?

– Вот что тебе интересно, – усмехнулся Джамбеллино. Он сощурил и без того небольшие, выцветшие глаза, взгляд стал почти сердитым. – Не так ты прост, парень. Во-первых, мой отец, Якопо Беллини, тоже был великим венецианским художником. А твой? – в вопросе прозвучало ехидство.

– Ох, я дурак, не подумал. Мой отец смотрит за шахтами в Кадоре, это селение в Альпах, маленькое, – приуныл Тициан. – Но у нашей семьи там есть угодья! – добавил он зачем-то.

– Вот видишь. Кроме того, с нобилями я сейчас не общаюсь. Только если они сами ищут моего общества. Например, Катерина Венета звала и меня сегодня, но я не хожу на эти пиры. Давно уже.

– Почему?

– Мне никто не нужен. Слава и заказы, вместе с деньгами, пришли ко мне поздно. Раньше я желал этого, даже страстно желал, как ты сейчас. Это правильно, без жажды успеха ничего не сотворишь! Одно могу сказать… ремесло наше, сколь бы оно ни было тонким и искусным, с почестями и признанием напрямую не связано. То есть, конечно, не зная ремесла, ты вряд ли чего-то добьешься. Но сами по себе твои умения успеха не принесут. Это есть тайна. Слава придет к картинам, когда Господь назначит. Случится это в юности или после твоей смерти – неизвестно. Ко мне слава пришла, денег теперь хватает, посему эта загадка меня больше не интересует. Но даже пройдя этот путь, добившись всего, чего может добиться художник в великой Серениссиме, я не могу тебе посоветовать, как сделать, чтобы богатые принесли тебе свои деньги.

– Так что, вам уже ничего не интересно, мастер?

– Кроме привычки и удовольствия водить кистью по холсту, возиться с красками, – никто и ничто. Еще, пожалуй, нужна Мария. Мне нравится, что она приносит молоко с медом на ночь и теплую воду с шафраном по утрам. Нравится, что она греет постель, покупает еду и распоряжается на кухне. Вот что мне нужно. Да-да, – Джамбеллино грустно оглядел пустую кухню. – Надеюсь, она не оставит меня из-за того, что глупый парень Тициан впрыгнул в окно.

Тициан подумал, что пора отправляться домой мириться с братом.

* * *

«Если ремесло – это фундамент, у меня он будет особенно крепким, я постараюсь ничем не испортить раствор, которым скреплены его камни», – Тициан приходил в мастерскую первым, а уходил затемно, когда городской колокол велел всем отправляться по домам и не появляться на улицах города. Он каждый день брался за работу с готовностью и надеялся, что Джамбеллино будет поручать ему все более сложные вещи.

Так и случилось, потому что Лоренцо Лотто внезапно покинул мастерскую Джамбеллино. После праздников он пришел лишь для того, чтобы переговорить с мастером наверху, наедине, и затем ушел через другой выход, ни с кем не попрощавшись. Все чувствовали, что происходит необычное, ученики и подмастерья любили веселого Лоренцо, – а теперь что? Он заболел? Получил огромный заказ? Что-то стряслось, и он уедет из города? Джамбеллино хоть и спускался в общую мастерскую нечасто, но в те дни выглядел спокойным, по его поведению было невозможно ничего определить, а спрашивать его боялись.

Помощник мастера вновь явился только неделю спустя. На сей раз, поговорив с Джамбеллино наверху, Лоренцо, веселый как обычно, спустился и попрощался с каждым. Он говорил добрые слова, обнимал и благодарил за дружбу, подарил каждому подарок – кисть из соболя, буковую палитру или красивое перо. Тициану достался костяной шпатель с резной ручкой.

– Я уезжаю завтра. В Азоло, во владения Катерины Венеты! – шепнул Лоренцо Тициану и крепко обнял. Затем добавил тихо: – Она сделала мне заказ. Выйди на минуту во двор, расскажу.

Сверху раздался голос Джамбеллино:

– Тициан, поднимись ко мне, сейчас же.

Лоренцо перекрестил приятеля на прощание и помахал рукой всем.

На втором этаже мастер спокойно работал над картиной, будто не проводил только что лучшего ученика.

– Здесь будет твое новое место работы. – Джамбеллино указал на станок, за которым раньше работал Лотто, на нем все еще стояла картина с мадонной, написанная Лоренцо, ее он оставил в подарок, в благодарность за учение. – Катерина Венета написала мне письмо, где просила отпустить Лотто на летние месяцы. Но вряд ли он вообще вернется, я так думаю. Он ей нужен зачем-то, ну что же… Взамен она заказала и сразу оплатила портрет… читать умеешь?

– Ага, умею. Но не очень, – смутился Тициан.

– А! Катерина Венета желает, чтобы я написал портрет принцессы или поэтессы, я не запомнил имя, но мне тоже неохота лишний раз ломать глаза чтением. Дама придет завтра.

– Сюда?

– А куда? Готовь свое рабочее место. И закрой рот, парень, ты выглядишь полным дураком.

Тициан не мог сдвинуться с места, ноги вдруг задрожали.

– Простите, мастер, я не понял! Кто будет писать ее портрет?

– Я же сказал, королева дает большие деньги, чтобы я сам написал. Ты глухой? Вполне может быть, Катерина сделала заказ, чтобы я отпустил Лотто. Но он все равно должен был уйти рано или поздно, так пусть лучше за него заплатят. Ну что остолбенел, парень? Мне работник нужен, помощник толковый, а не соляной столб!

– Да, конечно, – опомнился Тициан. – Я все буду делать как надо, работать упорно!

– Пока помолчи, ладно? Это не все. Принцесса, ну как же ее, Дж… Дж… Джиролама! Будет приходить с утра позировать. Мне нужно, чтобы ты был рядом – и помогал, и учился. Потому что к полудню, после ухода принцессы, будет приходить известная всем Виоланта. Ее портрет я обещал одному заказчику, он давно заплатил хорошие деньги. А я дал ему слово, что когда закончу вот эту мадонну, то сразу напишу Виоланту. Тянуть больше нельзя, понял?

– Ага, – Тициан ничего не мог понять.

– Очнись ты! Из-за ухода Лоренцо грустишь, что ли?

– Нет, мессир, это не так.

– Портрет второй дамы, вернее Виоланты, в основном будешь писать ты. Пора тебе браться за настоящую работу. Живо готовь место, проверь материалы, чтобы всех красок было достаточно, завтра приступим. Заказчик просил, чтобы Виоланта позировала с обнаженной грудью. Ну что ты снова уставился? Тебе придется нелегко, хо-хо! Это роскошные формы! Лучшие в Венеции! Пора учиться писать женское тело, парень. Теперь сними со станка картину Лоренцо и отнеси ее в тот зал, – распорядился мастер. – Поставь куда-нибудь к стене, подальше.