Несладкая месть - Эмма Дарси Страница 9

Они подошли к дому, уже один мраморный холл которого с массивной лестницей и рядом лифтов кричал об огромном богатстве.

– Мы пришли.

Кин вставил ключ в замок одного из лифтов и пропустил Николь в кабину, пол которой был устлан мягким ковром. Войдя вслед за ней, он нажал кнопку, обозначенную буквой П. Пентхаус, подумала Николь. Лифт стремительно возносил их к личным апартаментам Кина, и так же стремительно росла ее паника.

Кин привел ее в просто сказочную гостиную. Окна – от пола до потолка, из них открывался захватывающий вид на Сиднейскую гавань. Ковер на полу был мягкого бежевого тона, по кремовым кожаным диванам разбросано множество ярких, разноцветных подушек…

Это всего лишь декорации, подумала Николь с горечью. Атрибуты социального положения. Но дорогое внутреннее убранство – еще не дом. Впрочем, настоящий дом никогда и не интересовал Кина. Живя здесь, в этом замке, он наверняка чувствует себя королем мира. Но если бы он только понимал, как пуст этот его замок на вершине…

Кин стоял у сервировочного столика и наблюдал за Николь, безмолвно застывшей у одного из окон. Он не делал никаких попыток присоединиться к ней, чувствуя, что она словно заковала себя в броню перед неизбежной интимностью. Она готовилась дать то, что должна по условиям сделки, но не более.

Обычно женщины, которых он приводил домой, проявляли любопытство к его жилищу, осматривали обстановку, вертелись в кухне, и все это с восторженными охами-ахами. Николь же, отвернувшись к окну, демонстрировала отстраненность и полное безразличие.

– Кофе, Николь?

– Да, пожалуйста, – ответила она, не поворачивая головы.

– Ты по-прежнему предпочитаешь каппучино?

– Да, благодарю тебя.

Равнодушие Николь придало Кину решимости пробить стену, которую она возвела между ними. Он сделал кофе, открыл коробочку бельгийского шоколада и поставил на небольшой столик возле дивана. При легком стуке фарфоровой чашечки о поверхность стола – или, может быть, из-за аромата кофе – Николь наконец обернулась и улыбкой поблагодарила Кина за его попытку доставить ей удовольствие.

– Даже шоколад, – произнесла она так, будто иронизировала по поводу его усилий смягчить ее.

– Пока ты любуешься видом из окна, – произнес он, – я покину тебя на некоторое время, чтобы переодеться во что-нибудь более удобное. Не возражаешь?

Ее испуганный взгляд доставил Кину огромное удовольствие. Он улыбнулся про себя и направился по коридору в свою спальню. Но озабочен он был вовсе не своим комфортом. Его целью было вывести Николь из состояния «бронированного» равнодушия.

* * *

Николь хмурилась, глядя в спину удаляющемуся Кину.

Переоденусь во что-нибудь более удобное. Какую игру он затеял?

Шампанское, устрицы, дорогой подарок, шоколад… Он будто стремился обольстить ее. Но в этом не было смысла – они заключили сделку, и она намерена выполнить свои обязательства.

Кин, вероятно, решил снять одежду, чтобы поскорее перейти к делу. Ему всегда было комфортно без одежды. А почему бы и нет? Он был безупречно сложен… Николь представила себе Кина обнаженным. Она подошла к дивану, села и сделала маленький глоточек горячего густого напитка в надежде успокоить нервы, но к шоколаду не притронулась – если она возьмет хотя бы одну шоколадку, Кин решит, что процесс обольщения идет успешно.

Но это не любовный роман. Он затеял с ней игру. Чтобы Кин заплатил деньги прежде, чем получил свое?

Она уже выпила кофе, а Кин все еще не возвращался. Он что, намеренно заставляет ее ждать, чтобы продемонстрировать, кто теперь хозяин положения?

Николь снова подошла к окну – пусть Кин застанет ее там же, где оставил, равнодушную к роскошному пентхаусу – свидетельству его богатства и успеха. Решительно захлопнув душу, она все же инстинктивно почувствовала присутствие Кина в тот самый момент, когда он вошел в гостиную, хотя шагов и не было слышно. Николь уловила изменение в атмосфере – словно включился какой-то источник энергии, заставивший вибрировать воздух. Она поняла, что Кин здесь, наблюдает за ней, хочет, чтобы она повернулась к нему. Тело Николь было готово откликнуться на его молчаливый призыв, но она собрала все свои силы и справилась с этим.

Пусть он сам подойдет. И Кин подошел. Сердце барабанной дробью оповестило Николь о его приближении. Вот уже его руки легли на ее бедра, вот они скользнули вверх, забрались под блузку и высвободили груди из кружевных чашечек бюстгальтера. Он нежно касался их, поглаживая соски большими пальцами, которые твердели в ответ.

Николь затаила дыхание, охваченная чувственным желанием. Это было так давно… очень давно… а Кин знал, как коснуться ее, как возбудить, как увлечь в омут наслаждения, от которого плавится все внутри. Наконец она очнулась и хотела высвободиться из его объятий, но Кин уже снимал с нее блузку вместе с бюстгальтером.

– Стой спокойно, – скомандовал он. Его пальцы зарылись в ее волосы, разделили их, подняли длинные локоны и перебросили со спины на грудь.

Николь стояла неподвижно, но не смогла сдержать конвульсивную дрожь, когда Кин поцеловал сзади ее открывшуюся шею. Его губы были горячими и соблазняюще чувственными. Кончиками пальцев, легко касаясь, он провел вниз по ее позвоночнику, нарисовал дразнящие круги на ребрах…

– Я всегда любил касаться тебя, Николь, – прошептал он.

Не надо говорить «любил» применительно ко мне, подумала Николь с яростью. Да, тебе нравилось возбуждать меня, но любовь – это то, о чем ты не имеешь понятия.

Руки Кина добрались до пояса ее джинсов. Он расстегнул кнопки и потянул молнию вниз. Живот Николь сжался под его теплыми ладонями. А пальцы Кина были уже между ее бедер, где полыхал вызванный им пожар. Он знал, как касаться ее и там, мягко и нежно поглаживая складки ее естества, пока они не раскроются ему навстречу, а сама Николь не потеряет над собой контроль.

Дыхание Николь участилось. Слабые стоны прорывались сквозь сжатые губы.

– Давай снимем это, – произнес Кин хриплым голосом. Он потянул вниз ее джинсы вместе с трусиками, и они плавно соскользнули по ногам Николь.

Странно, но, оказавшись совершенно обнаженной, она не почувствовала себя уязвимой. Наоборот, она почувствовала себя свободной. Свободной от всех обязательств, которые тяготили ее так долго. Сейчас она была только женщиной, в которой пробуждалась долго дремавшая чувственность.

Кин тесно прижал Николь к себе, и она в полной мере ощутила степень его возбуждения, когда к ее ягодицам прижалась его восставшая плоть.

Это было странно и очень… знакомо. Странно потому, что у нее не было мужчин после Кина, а знакомо – потому, что это был Кин, и ее тело узнавало каждый дюйм его тела. Николь не смогла сдержать волну неистового, первобытного ликования от этого узнавания.

Это был ее мужчина…