Сумерки в раю - София Герн Страница 9

— Семен! Рада тебя видеть, честное слово! — она бросила на песок сумку.

— А мы тебя ждали только завтра! Ну здравствуй, голуба моя! — Семен Мальцев, режиссер программы «Час про вас», в которой когда-то на заре туманной юности начинала Алена, раскрыл ей свои медвежьи объятия.

— Вот уж не ожидала! А кто с тобой?

— Вера Стольникова и Юра Фрумкин. Да ты их тоже наверняка знаешь. Ребята! — Он повернулся к женщине, уже направившейся к ним и спешащему за ней сутулому мужчине в смешных бермудах с якорями и красной бейсболке, прикрывающей намечающуюся раннюю лысинку.

Ну что же, пока все шло на редкость удачно. Во всяком случае, этих людей она знает, и даже, можно сказать, хорошо. Веру, обычно бледненькую и незаметную худышку с остреньким личиком и хитрыми глазами лисички, было не узнать, до того она загорела и, с тех пор как они с Аленой виделись в последний раз, поправилась. Вера давно перешла работать в агентство «Стас», снимающее рекламные ролики, и их пути не пересекались. Юра же подвизался на ниве документального кино и, как слышала Алена, даже получил как-то приз за операторскую работу в Каннах. Он объездил со съемочной группой все горячие точки, и было удивительно, что именно его пригласили снимать этот сюжет с госпиталем. Но Алена не сомневалась, что Юру уговорил Семен, который ценил этого взбалмошного, не очень-то организованного, но безумно талантливого человека. После взаимных приветствий и обмена новостями группа вновь расположилась на удобных надувных матрацах и продолжила пить пиво, охлажденное в специальном контейнере, который прихватила на кухне. Алена облачилась в элегантный черный купальник, подчеркивающий то, что нужно подчеркнуть, а еще точнее, ничего не скрывающий.

— Как всегда, прекрасна, подобно Диане-охотнице! — прокомментировал Семен.

— Наяда ты моя! — присвистнул Юра.

— Отлично выглядишь, — бросила Вера.

Алена вошла в воду и поплыла. Это было непередаваемое наслаждение, настолько острое, почти чувственное. Океан ласкал ее горячее тело, обнимал грудь, целовал бедра, щекотал маленькие узкие ступни. Он был как исполинский зверь, но она не боялась, а с благодарностью принимала его восхитительную нежность и приглушенную, сдержанную страстность.

Пляжная расслабленность закончилась, когда на вилле прозвучал гонг.

— Так тут обозначают время обеда, — пояснил Семен.

— Извращенцы, — сказала Вера. — Ну скажите мне, почему человек должен есть по часам, а не когда захочет? А?

— Лично я уже хочу, — возразил Семен.

— Да тебя сколько ни корми, все будет недостаточно, — засмеялся Юра. — Ты у нас известный любитель пожрать.

— Я не любитель, как ты выражаешься, пожрать, а гурман. И насколько мне известно, нас сегодня ждет роскошный обед в средиземноморском духе. Мне кажется, я уже чувствую запах божественного буайбесса, который так искусно готовит здешний повар Жозеф.

— А я не люблю все эти морепродукты, — уныло сказала Вера.

— Успокойся, для тебя будет мясо по-гасконски. Я узнавал. Суп можешь проигнорировать.

Они собрали вещи и медленно тронулись к дому. Алена успела забежать в свою комнату и переодеться, так что в столовую вышла уже не легкомысленная пляжная девчонка, а элегантная дама в изысканном темно-синем, почти кобальтовом, платье с американской проймой и высокой стойкой воротника от «Gui Laroche», на котором сверкала благородным оттенком старого золота подвеска «Matthew Williamson», стилизованная под восточный амулет-руку. На каблуках она чувствовала себя немного некомфортно, но когда вошла в столовую, где уже все собрались, то поняла, что поступила верно. Андрей Богородский, одетый в светло-серый, немного претенциозный полотняный костюм от «Galliano», бросил на свою гостью восторженный взгляд. За столом сидели еще двое мужчин, которых она не знала, и темнокожая женщина в желтом брючном костюме из жатого легкого хлопка.

— Это мои партнеры, Уилл Брюс и Том Шнайдер. Позвольте вам представить, Алена Стацинская, наша телезвезда… А это Кортни Шелл, заместитель главного врача госпиталя. Том, кстати, выполняет все главные административные функции в нашем заведении. А Уилл один из инвесторов. Хотя главный, конечно, я! — И Богородский рассмеялся. Остальные ответили ему сдержанными улыбками.

— А доктор Раушенбах? Когда мы с ним встретимся? Он ведь у нас по сюжету — главный герой, — спросила Алена, кивнув официанту, обслуживавшему гостей и наполнившему ее бокал янтарно-желтым вином.

— Я его приглашал, но Антон, как всегда, занят куда больше, чем все мы вместе взятые. Надеюсь, завтра вы познакомитесь.

Гости Богородского говорили только по-английски, и Алене пришлось перейти на их родной язык. Ей это было совсем нетрудно, а вот ее коллеги явно напрягались, произнося даже самые простые фразы. Единственный, кто говорил по-английски почти так же свободно, как Алена и Богородский, был Юра. И неудивительно, учитывая его многочисленные эскапады по всему миру. Но в общем и целом обед прошел отлично. Особенно если учесть великолепную кухню. Этот Жозеф, наверное, стоит целое состояние! Да что там! Он поистине бесценен.

Во время сиесты Алена с удовольствием избавилась от одежды и бросилась обнаженной на гостеприимное ложе, даже не сняв шелкового покрывала. Ткань приятно холодила, и Алена перекатилась на живот, положив под голову руку. Ее длинные волосы разметались, капельки пота покрывали гладкую спину и упругие ягодицы. Она почти заснула, когда почувствовала на себе чей-то взгляд, но встать и даже просто двинуться с места ей было лень. «Показалось…» — подумала она, проваливаясь в блаженный сон.

На следующий день Алена в сопровождении вездесущего охранника, которого звали Федор, отправилась на встречу со знаменитым доктором в госпиталь. Здание оказалось довольно стандартным для побережья, не выделяющимся ничем особенным. Она ждала в шумном вестибюле, не зная, кто именно придет и проводит ее к доктору, как вдруг услышала приятный тихий голос с легким акцентом, который приобретают все русскоязычные, слишком долго вынужденные общаться на чужом языке.

— Алена Стацинская? Извините, что немного опоздал. Я — Антон Раушенбах.

Она повернулась и была поражена, насколько доктор не соответствовал портрету, который она себе нарисовала, наверное, основываясь на стереотипном представлении о том, что хирург должен быть едва ли не монументальным, со строгим, пронзительным взором и сильными руками, большими и надежными. Перед ней же стоял высокий стройный человек с ранней сединой в волнистых, падающих по обе стороны узкого лица каштановых волосах, который смотрел на нее теплыми карими, слегка близорукими глазами в лучиках морщин, свидетельствующих о веселом и легком характере. Он протянул ей руку, и она с удовольствием пожала гибкие и длинные, как у пианиста, пальцы. На докторе Раушенбахе был хрустящий белый халат с бейджиком на кармашке, из-под него выглядывали вытертые до белизны джинсы и простые кроссовки. В кармашке были очки в тонкой стальной оправе. Значит, она не ошиблась. Он действительно близорук. Они проследовали в его кабинет, и по дороге доктор все время улыбался и здоровался с многочисленным персоналом. Было сразу видно, что здесь его не только уважают за профессионализм, но и любят.