Хищник и озорница - Дороти Шелдон Страница 9

Какой чудесный вид! — восхитилась Дженнифер, останавливаясь у окна гостиной.

Солнечные лучи, проникая через стекла, приятно согревали кожу и заставляли щуриться лежавшую у нее на руках Синтию. В комнате не было жарко, но тело Дженнифер горело. Горело из-за Мартина. Мартин… Ему шло это имя. Волнующее, сексуальное. Да и сам он… Дженнифер вздохнула. Одинокий, сильный, красивый мужчина, живущий с сестрой в огромном доме, набитом скульптурами, картинами, роскошной мебелью и дорогими безделушками. Кто он? Какой он? Чем зарабатывает на жизнь? Что предпочитает на завтрак? Она не знала о нем почти ничего.

Конечно, можно было бы расспросить Фелисити, но Дженнифер решила не делать этого. Пусть все остается, как есть. Да, Мартин волновал ее, но их отношения не должны выйти за рамки профессиональных. Будет нелегко. И сам мужчина, и этот особняк, и то, что происходит с ними, — это фантазии. А фантазии, как Дженнифер уже давно известно, не становятся реальностью. Они лишь терзают душу, мешают сосредоточиться на работе, отвлекают от конкретных целей.

Дженнифер хотелось иметь любящих заботливых родителей и жить спокойной, нормальной жизнью, отдыхать с друзьями, ходить на свидания и веселиться. Вместо этого судьба взвалила на нее ответственность за брата, финансовое и психологическое бремя заботы о человеке, которого она любила больше жизни. Дженнифер лучше многих понимала, как необходимы фантазии для облегчения этого бремени, однако осознавала всю их несбыточность.

Острое желание, влекущее к Мартину Хендерсону, так и останется нереализованным. В мире действительности ему нет места.

Чем меньше я знаю о Мартине Хендерсоне, тем лучше, рассудила Дженнифер. Хватит и того, что мне предстоит прожить рядом с ним целое лето.

Дженнифер вздохнула, и Синтия, очевидно почувствовав состояние гостьи, лизнула ее руку.

Фелисити не уточнила, что именно придется делать Дженнифер, отделавшись общими фразами, но все же намекнула на необходимость массажа. Массаж — деликатная процедура, здесь не обойтись без непосредственного физического контакта с пациентом. Ее пальцы будут касаться спины Мартина, его плеч, груди. Будут разминать напрягшиеся мышцы. Она почувствует запах его тела, тот запах, от которого у нее совсем недавно шла кругом голова.

После окончания курсов Дженнифер два месяца работала в больнице. Она повидала немало шрамов и открытых ран, и, когда Мартин показал свои, ее переполнила нежность. Неизвестно откуда взявшееся, это чувство не предвещало ничего хорошего. Можно ли сохранять профессиональную отстраненность, работая с человеком, к которому испытываешь нежность? Но…

— Я готов.

При звуке этого низкого, с хрипотцой голоса у Дженнифер по коже побежали мурашки.

Он, может быть, и готов, а вот она еще нет. Дженнифер обернулась. Попросив Мартина одеться, она надеялась, что он выберет рубашку с длинными рукавами и какие-нибудь брюки. Это помогло бы ей настроиться на деловой лад. Мартин же надел тонкий свитер, облегающий его могучий торс, и шорты, прикрывающие не больше, чем недавнее злосчастное полотенце.

Как всегда при виде Мартина, Дженнифер ощутила учащенное сердцебиение. Она нахмурилась. Пришло время расставить все по местам.

— Вы готовы. Очень интересно. Фелисити дала понять, что вы трудный пациент. Что с вами придется повозиться.

Мартин пожал плечами.

— Фелисити права. Но я готов поговорить.

Он подошел к дивану и уселся, небрежно закинув ногу на ногу. Небритый, в шортах и в свитере, этот мужчина казался инородным телом в элегантной гостиной.

— Идите сюда. — Мартин похлопал по дивану.

Без разговора не обойтись, и Дженнифер, положив полусонную Синтию на кресло, опустилась рядом с человеком, которого ей предстояло убедить в серьезности своих намерений. Настройся на профессиональный лад, сказала она себе, с трудом отводя взгляд от полоски загорелой кожи между нижним краем свитера и поясом шортов.

— Скажите мне, Мартин…

— Еще раз.

Дженнифер удивленно посмотрела на него.

— Что?

— Мое имя. Повторите его. — Он подался к ней, и Дженнифер уловила свежий аромат мяты. — Мартин, — сказал он. — Повторите, Дженнифер.

Кончик ее розового языка кокетливо выскочил на секунду, чтобы облизнуть верхнюю губу. Может быть, это подсознательное приглашение к поцелую? Боже, ниспошли мне сегодня удачу! — взмолился Мартин. Пусть это будет именно так, потому что больше всего в мире мне хочется поцеловать ее, прямо здесь и сейчас. Пусть ее взгляд безмолвно скажет мне: «Добро пожаловать».

Они смотрели друг на друга, и ни один не отводил глаз. Дженнифер не смогла бы отвернуться, даже если бы захотела, а она, да простит ее Бог, не хотела. Те несколько недель, что продолжалось их знакомство — если, конечно, можно назвать знакомством их обмен взглядами в кафе, — они оба молчали. Молчание интриговало, завораживало, обольщало. И, когда Мартин произнес ее имя, оно прозвучало для уха Дженнифер непривычно приятно. Разве могла Дженнифер отказать ему в таком же удовольствии?

— Мартин.

Его глаза блеснули, а расстояние между ними стало еще меньше, хотя Мартин вроде бы и не шелохнулся.

— Меня разбирало любопытство…

Глядя в темно-синие глаза, в глубине которых прыгали веселые искорки, Дженнифер не могла солгать и призналась:

— Меня тоже.